Февральский номер журнала «Курьер» за 1972 год сообщил о происшествии на торфоразработках в центральной Ютландии. Обнаружили труп человека, задушенного кожаной петлей. Лица его еще не коснулся тлен. Оно было чисто выбрито. Волосы коротко подстрижены. На голове остроконечная кожаная шапка, завязанная под подбородком. Полиция терялась в догадках. Выручили работники краеведческого музея. По их предположениям, погибший вовсе не наш современник, а человек из железного века. В те давние годы у германских племен, обитавших в Ютландии, был обычай: трусов и предателей сбрасывать в трясину. Конечно, не предполагали, что сфагновый мох так хорошо сохранит осужденного.
Сообщение «Курьера» — одна из загадок, которую сфагны предложили человечеству. Пожалуй, самая легкая. Остальные потруднее.
Однако сначала о самом «белом мхе» — сфагнуме. В общем-то он бывает разный: красный, розовый, бурый. И конечно, зеленый. Белесым становится, когда высыхает. Примерно половина клеток его пустые без живого содержимого То впитываю! воду, то теряют Впитывают в 20, а верхушки стеблей даже в 50 раз больше, чем весит сам мох.
Растет большими подушками коврами, мягкими, как поролон Вместе, тесным строем — миллионы стеблей Вмеое — сила В одиночку сами себя поддерживать неспособны и распластываются мокрыми тесемками Сфагновая подушка быстро растет ввысь и вширь Снизу стебельки отмирают и образуют коричневый, мокрый торф А верх все растет и растет
Профессор А. Корчагин попытался подсчитать, сколько лет растет сфагновый стебелек и где предел его жизни? Он пришел на торфяной карьер под Ленинградом, выбрал место, где торфяная толща рассечена от живой части до самого дна, и проследил, как глубоко тянется один стебелек Очертания стебелька были заметны до глубины 162 сантиметра. Ниже шел уже сильно разложившийся торф, и ничего нельзя было разобрать. Сделал расчет За столетие прирост 9 сантиметров Миллиметр в год. Возраст стебля примерно 2 тысячи лет! И это лишь часть того, что уцелело.
Третья загадка сфагнов связана с коллективной работой стеблей на благо общего дела — болота. Надо сказать, что сфагновое болото растет не так, как все другие. Сам сфагнум очень скоро отрывается от матушки-земли Ему не очень-то нужны ее соки, ее влага и минеральные вещества Его вполне устраивает влага атмосферная и все то, что с ней падает с неба Ленинградский ботаник М. Ахминова провела любопытный опыт. Она изолировала сфагны от дождя. И они сразу снизили темп роста. Начали чахнуть и гибнуть, хотя грунтовая вода была в избытке и чуть ли не подтопляла их подушки.
Сообщение «Курьера» — одна из загадок, которую сфагны предложили человечеству. Пожалуй, самая легкая. Остальные потруднее.
Однако сначала о самом «белом мхе» — сфагнуме. В общем-то он бывает разный: красный, розовый, бурый. И конечно, зеленый. Белесым становится, когда высыхает. Примерно половина клеток его пустые без живого содержимого То впитываю! воду, то теряют Впитывают в 20, а верхушки стеблей даже в 50 раз больше, чем весит сам мох.
Растет большими подушками коврами, мягкими, как поролон Вместе, тесным строем — миллионы стеблей Вмеое — сила В одиночку сами себя поддерживать неспособны и распластываются мокрыми тесемками Сфагновая подушка быстро растет ввысь и вширь Снизу стебельки отмирают и образуют коричневый, мокрый торф А верх все растет и растет
Профессор А. Корчагин попытался подсчитать, сколько лет растет сфагновый стебелек и где предел его жизни? Он пришел на торфяной карьер под Ленинградом, выбрал место, где торфяная толща рассечена от живой части до самого дна, и проследил, как глубоко тянется один стебелек Очертания стебелька были заметны до глубины 162 сантиметра. Ниже шел уже сильно разложившийся торф, и ничего нельзя было разобрать. Сделал расчет За столетие прирост 9 сантиметров Миллиметр в год. Возраст стебля примерно 2 тысячи лет! И это лишь часть того, что уцелело.
Третья загадка сфагнов связана с коллективной работой стеблей на благо общего дела — болота. Надо сказать, что сфагновое болото растет не так, как все другие. Сам сфагнум очень скоро отрывается от матушки-земли Ему не очень-то нужны ее соки, ее влага и минеральные вещества Его вполне устраивает влага атмосферная и все то, что с ней падает с неба Ленинградский ботаник М. Ахминова провела любопытный опыт. Она изолировала сфагны от дождя. И они сразу снизили темп роста. Начали чахнуть и гибнуть, хотя грунтовая вода была в избытке и чуть ли не подтопляла их подушки.
Февральский номер журнала «Курьер» за 1972 год сообщил о происшествии на торфоразработках в центральной Ютландии. Обнаружили труп человека, задушенного кожаной петлей. Лица его еще не коснулся тлен. Оно было чисто выбрито. Волосы коротко подстрижены. На голове остроконечная кожаная шапка, завязанная под подбородком. Полиция терялась в догадках. Выручили работники краеведческого музея. По их предположениям, погибший вовсе не наш современник, а человек из железного века. В те давние годы у германских племен, обитавших в Ютландии, был обычай: трусов и предателей сбрасывать в трясину. Конечно, не предполагали, что сфагновый мох так хорошо сохранит осужденного.
Сообщение «Курьера» — одна из загадок, которую сфагны предложили человечеству. Пожалуй, самая легкая. Остальные потруднее.
Однако сначала о самом «белом мхе» — сфагнуме. В общем-то он бывает разный: красный, розовый, бурый. И конечно, зеленый. Белесым становится, когда высыхает. Примерно половина клеток его пустые без живого содержимого То впитываю! воду, то теряют Впитывают в 20, а верхушки стеблей даже в 50 раз больше, чем весит сам мох.
Растет большими подушками коврами, мягкими, как поролон Вместе, тесным строем — миллионы стеблей Вмеое — сила В одиночку сами себя поддерживать неспособны и распластываются мокрыми тесемками Сфагновая подушка быстро растет ввысь и вширь Снизу стебельки отмирают и образуют коричневый, мокрый торф А верх все растет и растет
Профессор А. Корчагин попытался подсчитать, сколько лет растет сфагновый стебелек и где предел его жизни? Он пришел на торфяной карьер под Ленинградом, выбрал место, где торфяная толща рассечена от живой части до самого дна, и проследил, как глубоко тянется один стебелек Очертания стебелька были заметны до глубины 162 сантиметра. Ниже шел уже сильно разложившийся торф, и ничего нельзя было разобрать. Сделал расчет За столетие прирост 9 сантиметров Миллиметр в год. Возраст стебля примерно 2 тысячи лет! И это лишь часть того, что уцелело.
Третья загадка сфагнов связана с коллективной работой стеблей на благо общего дела — болота. Надо сказать, что сфагновое болото растет не так, как все другие. Сам сфагнум очень скоро отрывается от матушки-земли Ему не очень-то нужны ее соки, ее влага и минеральные вещества Его вполне устраивает влага атмосферная и все то, что с ней падает с неба Ленинградский ботаник М. Ахминова провела любопытный опыт. Она изолировала сфагны от дождя. И они сразу снизили темп роста. Начали чахнуть и гибнуть, хотя грунтовая вода была в избытке и чуть ли не подтопляла их подушки.
Итак, сфагны стремятся ввысь. Постепенно сфагновое болото становится выпуклым., сферическим, как перевернутая тарелка. Ленинградские ботаники в свое время облюбовали для изучения «Черную Гору» метров 8 высотой, поднимались на нее, как на утес. Возникает вопрос: почему не растет живая гора выше? Ведь сфагны тянутся ввысь беспредельно. Видимо, дело в самих сфагнах. По мере роста горы состав их меняется. Зеленые низинные сфагны, еще мирящиеся с жесткой грунтовой водой, уступают место красному маггеланскому сфагну Он потребитель мягкой воды Он сменяется сфагном бурым — фускумом. Тот предпочитает чисто дождевую воду, почти дистиллированную. Живет в самом центре болота, в самой высокой точке.
И вот тут-то, на стадии фускума, что-то надламывается в бурном росте болота ввысь Обычно восьми метровая высота — предел. А дальше происходит следующее: появляются канавки с водой — мочажины, которые отсасывают воду от фускума и не дают ему расти выше. Мочажины чередуются с грядами мха. Сложный лабиринт гряд и мочажин давно озадачивает болотоведов. Иногда гряды тянутся параллельно склону, иногда перпендикулярно. Бывает, что и так и сяк. То выстраиваются лестницей, как рисовые поля на склонах гор где-нибудь на острове Ява.
Болотоведы разделились на два лагеря. Одни считают, что за грядово-мочажинный лабиринт ответственны сами сфагны. Другие возлагают ответственность на климат. Дескать, сфагны тут вообще ни при чем. Виновато чередование тепла и холода. Торф то замерзает, то оттаивает. Под напором талых вод глыбы его сползают. Предположений много. Полной ясности пока нет.
Четвертая загадка касается роста сфагновых болот вширь. В конце 20-х годов известный советский болотовед А. Бронзов изучал самые крупные из сфагновых болот мира — Васюганские на Западно-Сибирской низменности. Они захватили все водоразделы и теснят леса, прижимая их к рекам. Подле рек хороший дренаж, и там сфагны бессильны. И все же Бронзов сделал печальный вывод. Будущее за болотами. Постепенно они вытеснят и оставшиеся леса.
В те годы многие были охвачены тревогой за судьбу лесов, отступающих под напором сфагновой рати. Ботаник А. Какс в 1914 году ужаснулся, увидя гибнущий ельник на берегу озера Дулово в Псковской губернии. Лес рос на богатой почве, которой сфагны обычно избегают. И все же болотный мох душил все подряд: целой полосою стояли сухие ели, осины, березы. Молодые елочки еще как-то держались, но их уже затопил белесый ковер. Они внезапно прекратили прирост и покрылись седой пеной лишайников.
Начитавшись и насмотревшись на такие беды, профессор А. Флеров высказался в 1923 году еще категоричнее, чем Бронзов. Он считал, что болота везде изгоняют леса, и видел в этом зловещее предзнаменование. Не иначе как признак общего смещения климатических зон к югу. Закончил свою мысль тревожным вопросом: а не является ли это предвестником нового ледникового периода? Кстати, некоторые так думают и сейчас.
Что же касается Васюганья, мнения разделились. Одни уверены— заболачивается. Некоторые даже цифру называют: со скоростью 15 сантиметров в год. Ежегодно лес уступает сфагнам 18 квадратных километров, площадь среднего города. Другие протестуют: Васюганье разболачивается! И тоже доказывают это с карандашом в руках. Видимо, все зависит от того, кто где наблюдал. Похоже, что на севере лесам действительно приходится туго. Зато на юге Западной Сибири позиции сфагнов слабеют.
Еще одна загадка сфагнов, над которой размышляют почти сто лет. Начнем с того, что летом 1892 года вверх по реке Пезе от города Мезени отплыла лодка. В ней отправился в тундру известнейший русский географ Г. Танфильев. Он намеревался пересечь полуостров Канин — места, по описаниям, унылые, безрадостные и монотонные. Однако первое же знакомство с тиманской тундрой принесло множество вопросов, трудных и каверзных.
Тундра предстала перед ученым не в виде плоской равнины, как ожидалось, а нагромождением тысяч торфяных бугров. Бугры разные. То громадные, как древние курганы, то маленькие, словно кучи вывезенного с поля перегноя. Округлые, треугольные, многоугольные, в виде звезд и овалов. Многие стояли в мелких тундровых озерах, и отвесные склоны их казались падающими в воду черными скалами — зрелище совершенно незнакомое жителю средних широт.
Танфильев раскопал бугор трехметровой высоты. Он был сложен из сфагнового торфа. Удалось проследить вертикально стоящие стебельки мха на большую глубину. Там, где шла сплошная мажущая масса, Танфильев угадывал присутствие сфагнов по запаху. Запах, знакомый еще по Петербургу. Однажды в лаборатории открыл коробку со сфагнами, пахнуло кислым молоком. Итак, бугор построен сфагнами. Однако странно: свежего мха почти не видно. Вместо него сверху лишайники. Они придают всей тундре грязно-серый колорит.
Видно, что былой расцвет сфагнов здесь, на Ка-нине, давно кончился и теперь мхи постепенно умирают. Накопленные тысячелетиями груды торфа рушатся объединенными усилиями воды, солнца и ветра. Правда, местами ученый заметил и свежие, маленькие, подрастающие бугорки. Сфагны в них кажутся здоровыми. Их присутствие как бы говорит, что идет обычная смена старого новым. Но зрелых живых бугров не видно. Есть только мертвые. Так и не удалось географу разгадать загадку крупнобугристой тундры.
Известный советский болотовед профессор Н. Пьявченко представил себе историю бугров несколько иначе. Это останцы некогда огромного торфяного плаща, покрывшего землю. Тогда было тепло и сфагны бурно росли. Затем похолодало. Мхи прекратили рост. Текучие воды стали размывать торфяной плащ. Торф таял, как снег, пока не остались от него останцы-бугры.
И снова возникаю! вопросы почему водой не размыло и бугры. Они ведь податливы и легко разрушаются И куда девалась такая уйма торфа? Как могли потоки размывать торфяную залежь, если уклон местности невелик.
Сообщение «Курьера» — одна из загадок, которую сфагны предложили человечеству. Пожалуй, самая легкая. Остальные потруднее.
Однако сначала о самом «белом мхе» — сфагнуме. В общем-то он бывает разный: красный, розовый, бурый. И конечно, зеленый. Белесым становится, когда высыхает. Примерно половина клеток его пустые без живого содержимого То впитываю! воду, то теряют Впитывают в 20, а верхушки стеблей даже в 50 раз больше, чем весит сам мох.
Растет большими подушками коврами, мягкими, как поролон Вместе, тесным строем — миллионы стеблей Вмеое — сила В одиночку сами себя поддерживать неспособны и распластываются мокрыми тесемками Сфагновая подушка быстро растет ввысь и вширь Снизу стебельки отмирают и образуют коричневый, мокрый торф А верх все растет и растет
Профессор А. Корчагин попытался подсчитать, сколько лет растет сфагновый стебелек и где предел его жизни? Он пришел на торфяной карьер под Ленинградом, выбрал место, где торфяная толща рассечена от живой части до самого дна, и проследил, как глубоко тянется один стебелек Очертания стебелька были заметны до глубины 162 сантиметра. Ниже шел уже сильно разложившийся торф, и ничего нельзя было разобрать. Сделал расчет За столетие прирост 9 сантиметров Миллиметр в год. Возраст стебля примерно 2 тысячи лет! И это лишь часть того, что уцелело.
Третья загадка сфагнов связана с коллективной работой стеблей на благо общего дела — болота. Надо сказать, что сфагновое болото растет не так, как все другие. Сам сфагнум очень скоро отрывается от матушки-земли Ему не очень-то нужны ее соки, ее влага и минеральные вещества Его вполне устраивает влага атмосферная и все то, что с ней падает с неба Ленинградский ботаник М. Ахминова провела любопытный опыт. Она изолировала сфагны от дождя. И они сразу снизили темп роста. Начали чахнуть и гибнуть, хотя грунтовая вода была в избытке и чуть ли не подтопляла их подушки.
Итак, сфагны стремятся ввысь. Постепенно сфагновое болото становится выпуклым., сферическим, как перевернутая тарелка. Ленинградские ботаники в свое время облюбовали для изучения «Черную Гору» метров 8 высотой, поднимались на нее, как на утес. Возникает вопрос: почему не растет живая гора выше? Ведь сфагны тянутся ввысь беспредельно. Видимо, дело в самих сфагнах. По мере роста горы состав их меняется. Зеленые низинные сфагны, еще мирящиеся с жесткой грунтовой водой, уступают место красному маггеланскому сфагну Он потребитель мягкой воды Он сменяется сфагном бурым — фускумом. Тот предпочитает чисто дождевую воду, почти дистиллированную. Живет в самом центре болота, в самой высокой точке.
И вот тут-то, на стадии фускума, что-то надламывается в бурном росте болота ввысь Обычно восьми метровая высота — предел. А дальше происходит следующее: появляются канавки с водой — мочажины, которые отсасывают воду от фускума и не дают ему расти выше. Мочажины чередуются с грядами мха. Сложный лабиринт гряд и мочажин давно озадачивает болотоведов. Иногда гряды тянутся параллельно склону, иногда перпендикулярно. Бывает, что и так и сяк. То выстраиваются лестницей, как рисовые поля на склонах гор где-нибудь на острове Ява.
Болотоведы разделились на два лагеря. Одни считают, что за грядово-мочажинный лабиринт ответственны сами сфагны. Другие возлагают ответственность на климат. Дескать, сфагны тут вообще ни при чем. Виновато чередование тепла и холода. Торф то замерзает, то оттаивает. Под напором талых вод глыбы его сползают. Предположений много. Полной ясности пока нет.
Четвертая загадка касается роста сфагновых болот вширь. В конце 20-х годов известный советский болотовед А. Бронзов изучал самые крупные из сфагновых болот мира — Васюганские на Западно-Сибирской низменности. Они захватили все водоразделы и теснят леса, прижимая их к рекам. Подле рек хороший дренаж, и там сфагны бессильны. И все же Бронзов сделал печальный вывод. Будущее за болотами. Постепенно они вытеснят и оставшиеся леса.
В те годы многие были охвачены тревогой за судьбу лесов, отступающих под напором сфагновой рати. Ботаник А. Какс в 1914 году ужаснулся, увидя гибнущий ельник на берегу озера Дулово в Псковской губернии. Лес рос на богатой почве, которой сфагны обычно избегают. И все же болотный мох душил все подряд: целой полосою стояли сухие ели, осины, березы. Молодые елочки еще как-то держались, но их уже затопил белесый ковер. Они внезапно прекратили прирост и покрылись седой пеной лишайников.
Начитавшись и насмотревшись на такие беды, профессор А. Флеров высказался в 1923 году еще категоричнее, чем Бронзов. Он считал, что болота везде изгоняют леса, и видел в этом зловещее предзнаменование. Не иначе как признак общего смещения климатических зон к югу. Закончил свою мысль тревожным вопросом: а не является ли это предвестником нового ледникового периода? Кстати, некоторые так думают и сейчас.
Что же касается Васюганья, мнения разделились. Одни уверены— заболачивается. Некоторые даже цифру называют: со скоростью 15 сантиметров в год. Ежегодно лес уступает сфагнам 18 квадратных километров, площадь среднего города. Другие протестуют: Васюганье разболачивается! И тоже доказывают это с карандашом в руках. Видимо, все зависит от того, кто где наблюдал. Похоже, что на севере лесам действительно приходится туго. Зато на юге Западной Сибири позиции сфагнов слабеют.
Еще одна загадка сфагнов, над которой размышляют почти сто лет. Начнем с того, что летом 1892 года вверх по реке Пезе от города Мезени отплыла лодка. В ней отправился в тундру известнейший русский географ Г. Танфильев. Он намеревался пересечь полуостров Канин — места, по описаниям, унылые, безрадостные и монотонные. Однако первое же знакомство с тиманской тундрой принесло множество вопросов, трудных и каверзных.
Тундра предстала перед ученым не в виде плоской равнины, как ожидалось, а нагромождением тысяч торфяных бугров. Бугры разные. То громадные, как древние курганы, то маленькие, словно кучи вывезенного с поля перегноя. Округлые, треугольные, многоугольные, в виде звезд и овалов. Многие стояли в мелких тундровых озерах, и отвесные склоны их казались падающими в воду черными скалами — зрелище совершенно незнакомое жителю средних широт.
Танфильев раскопал бугор трехметровой высоты. Он был сложен из сфагнового торфа. Удалось проследить вертикально стоящие стебельки мха на большую глубину. Там, где шла сплошная мажущая масса, Танфильев угадывал присутствие сфагнов по запаху. Запах, знакомый еще по Петербургу. Однажды в лаборатории открыл коробку со сфагнами, пахнуло кислым молоком. Итак, бугор построен сфагнами. Однако странно: свежего мха почти не видно. Вместо него сверху лишайники. Они придают всей тундре грязно-серый колорит.
Видно, что былой расцвет сфагнов здесь, на Ка-нине, давно кончился и теперь мхи постепенно умирают. Накопленные тысячелетиями груды торфа рушатся объединенными усилиями воды, солнца и ветра. Правда, местами ученый заметил и свежие, маленькие, подрастающие бугорки. Сфагны в них кажутся здоровыми. Их присутствие как бы говорит, что идет обычная смена старого новым. Но зрелых живых бугров не видно. Есть только мертвые. Так и не удалось географу разгадать загадку крупнобугристой тундры.
Известный советский болотовед профессор Н. Пьявченко представил себе историю бугров несколько иначе. Это останцы некогда огромного торфяного плаща, покрывшего землю. Тогда было тепло и сфагны бурно росли. Затем похолодало. Мхи прекратили рост. Текучие воды стали размывать торфяной плащ. Торф таял, как снег, пока не остались от него останцы-бугры.
И снова возникаю! вопросы почему водой не размыло и бугры. Они ведь податливы и легко разрушаются И куда девалась такая уйма торфа? Как могли потоки размывать торфяную залежь, если уклон местности невелик.