Собор Парижской богоматери много лет хранил тайну, о которой не знали ни верующие, ни сами святые отцы. Она была связана с жизнью гриба спорыньи, который и по сию пору досконально не изучен. Тем более в те давние годы, отстоящие от нас на пять-шесть веков. В то время в собор шли как в поликлинику для излечения от «злых корчей». Несчастные еле двигались от слабости. Падали у входа. Корчились в судорогах. Изо рта шла пена. Если больных зачисляли на довольствие собора, то спустя некоторое время симптомы болезни исчезали и исцеленный радостно шагал домой, прославляя силу святой церкви.
Секрет излечения состоял в том, что больные получали иную пищу, чем дома. Причиной «злых корчей» был хлеб из плохо очищенного зерна. В таком зерне попадаются ядовитые рожки гриба спорыньи. В церковных закромах фиолетовые рожки тоже были, но зерно хранилось годами, а через год рожки теряли токсичность.
Расчет природы точен. Никто не должен съесть рожок, прежде чем он выполнит свою функцию: обеспечит продолжение спорыньевого рода. Весной с зерном попадает на поля. Прорастает. На нем поднимутся красные шарики, на ножках —стромы. В них сумки со спорами. Споры попадут на цветки хлебных злаков, чтобы потом к осени вместо некоторых зерен в колосьях снова налились фиолетовые рожки. «Рогатой рожью» называют спорынью в своих рецептах фармакологи. Они используют рожки для лечения.
Гриб очень тонко приспособлен к хозяину. Весь колос никогда не поражает. В колосе всего два-три рожка. Иначе бы погиб хозяин и не на чем было паразитировать. Летом ведется скоростное размножение гриба. Для содействия ему привлекаются насекомые. Под влиянием гриба цветки начинают выделять капли сладкого сиропа — «медвяную росу». Насекомые слетаются роем. Пьют росу. Вместе с ней уносят споры на другие колосья. Фронт спорыньи ширится.
Секрет излечения состоял в том, что больные получали иную пищу, чем дома. Причиной «злых корчей» был хлеб из плохо очищенного зерна. В таком зерне попадаются ядовитые рожки гриба спорыньи. В церковных закромах фиолетовые рожки тоже были, но зерно хранилось годами, а через год рожки теряли токсичность.
Расчет природы точен. Никто не должен съесть рожок, прежде чем он выполнит свою функцию: обеспечит продолжение спорыньевого рода. Весной с зерном попадает на поля. Прорастает. На нем поднимутся красные шарики, на ножках —стромы. В них сумки со спорами. Споры попадут на цветки хлебных злаков, чтобы потом к осени вместо некоторых зерен в колосьях снова налились фиолетовые рожки. «Рогатой рожью» называют спорынью в своих рецептах фармакологи. Они используют рожки для лечения.
Гриб очень тонко приспособлен к хозяину. Весь колос никогда не поражает. В колосе всего два-три рожка. Иначе бы погиб хозяин и не на чем было паразитировать. Летом ведется скоростное размножение гриба. Для содействия ему привлекаются насекомые. Под влиянием гриба цветки начинают выделять капли сладкого сиропа — «медвяную росу». Насекомые слетаются роем. Пьют росу. Вместе с ней уносят споры на другие колосья. Фронт спорыньи ширится.
Собор Парижской богоматери много лет хранил тайну, о которой не знали ни верующие, ни сами святые отцы. Она была связана с жизнью гриба спорыньи, который и по сию пору досконально не изучен. Тем более в те давние годы, отстоящие от нас на пять-шесть веков. В то время в собор шли как в поликлинику для излечения от «злых корчей». Несчастные еле двигались от слабости. Падали у входа. Корчились в судорогах. Изо рта шла пена. Если больных зачисляли на довольствие собора, то спустя некоторое время симптомы болезни исчезали и исцеленный радостно шагал домой, прославляя силу святой церкви.
Секрет излечения состоял в том, что больные получали иную пищу, чем дома. Причиной «злых корчей» был хлеб из плохо очищенного зерна. В таком зерне попадаются ядовитые рожки гриба спорыньи. В церковных закромах фиолетовые рожки тоже были, но зерно хранилось годами, а через год рожки теряли токсичность.
Расчет природы точен. Никто не должен съесть рожок, прежде чем он выполнит свою функцию: обеспечит продолжение спорыньевого рода. Весной с зерном попадает на поля. Прорастает. На нем поднимутся красные шарики, на ножках —стромы. В них сумки со спорами. Споры попадут на цветки хлебных злаков, чтобы потом к осени вместо некоторых зерен в колосьях снова налились фиолетовые рожки. «Рогатой рожью» называют спорынью в своих рецептах фармакологи. Они используют рожки для лечения.
Гриб очень тонко приспособлен к хозяину. Весь колос никогда не поражает. В колосе всего два-три рожка. Иначе бы погиб хозяин и не на чем было паразитировать. Летом ведется скоростное размножение гриба. Для содействия ему привлекаются насекомые. Под влиянием гриба цветки начинают выделять капли сладкого сиропа — «медвяную росу». Насекомые слетаются роем. Пьют росу. Вместе с ней уносят споры на другие колосья. Фронт спорыньи ширится.
Транспортировка рожков в посевах ржи возложена на человека. На диких злаках гриб приспосабливается по-иному. У лесного сорняка вейника рожки спорыньи срастаются с цветковыми чешуйками. Летучки чешуек подхватываются ветром и уносят рожки на новое место. На злаке-коротконожке рожки имеют крючки-зацепки. Расчет на пособничество лесного зверья. У водяного злака манника рожки становятся рыхлыми. В них много воздуха. Падая в воду, не тонут и устремляются вниз по реке.
Давно ушло то время, когда люди болели «злыми корчами». Уже приходится выискивать спорынью в посевах для медицинских целей. Но нет-нет да и вспыхнет где-нибудь очаг болезни. Не так давно в одном из поселков Франции заметили странное поведение горожан. Некоторые из них забирались на крыши и прыгали оттуда, воображая себя самолетами. Если оставались в живых, просили затащить на крышу для очередного полета. Причина? Особая форма «злых корчей». Люди ели хлеб, испеченный из зараженного зерна. Булочник не удосужился проверить его на чистоту. Попали рожки новой, особо опасной формы спорыньи.
Итак, спорынья наделала хлопот в Европе. В Азии, где едят не рожь, не пшеницу, а рис, не меньшие хлопоты вызвал «глупый рис» — заболевание, вызванное грибом из того же класса сумчатых грибов, из того же порядка пиреномицетов.
Впервые о «глупом рисе» упомянули в 1828 году. Выглядел он действительно неестественно. Соломинки тянулись вверх как придется. Бешеным темпом. Обгоняя друг друга. Одна была нормального роста, другая вдвое выше, третья — втрое. Листья становились уже, соломины тоньше, бледнее. Потом соломинка желтела, сгибалась и полегала. Крестьянам бешеная гонка риса стоила половины урожая. В 1912 году догадались, что виновник — гриб. Через четверть века удалось выделить белые прозрачные кристаллы вещества, подгоняющего рис в росте, гиббереллина. Его назвали в честь гриба — гиббереллы фуджикурое. После войны с гиббереллинами познакомился мир.
И начался ажиотаж. Вообразили, что белые кристаллы и есть та «пища богов», которой писатель Г. Уэллс посвятил свой роман. Может быть, великий фантаст и замысел свой почерпнул из истории с «глупым рисом»? Время как раз совпадает. Во всяком случае, надежды на новое ростовое вещество были большие. Мечтали о кукурузе, вытянувшейся не на два, а на пять метров в высоту. Корма бы прибавилось вдвое, а значит, вдвое и молока и масла. А огурцы? Если удлинятся плети, на них поместится вдвое, втрое больше огурцов!
Начались опыты. В США гиббереллины решили испытать на сое. Опыт вели широко. Сразу в девяти штатах. Результаты принесли больше разочарования, чем радости. В четырех штатах полегли стебли. В пятом — на неделю задержалось созревание бобов. В шестом — на три дня ускорилось. В седьмом — бобы растеряли жир. А в общем, везде, кроме одного штата, снизился урожай.
Испробовали на картофеле. На юге ученым сопутствовал успех. Гиббереллином удалось заменить ядовитый химикат, которым обрабатывали свежие клубни, заставляя их в то же лето давать новый, второй урожай. Зато на севере все вышло наоборот. Там и первый урожай понизился, хотя картофелин и стало больше.
Вопреки ожиданиям после обработки гибберелли-ном на огурцах появилась масса мужских цветков. Урожаи покатились вниз. Едва спасли положение прищипкой плетей. В особенности надеялись на лен. Он-то должен бы вытянуться и дать длиннейшее волокно. Однако лен не прореагировал на чудеса XX века. Каким был, таким и остался. Зато удача пришла на конопле. Советский биолог М. Чайлахян в Чуйской долине сумел вырастить пятиметровые стебли.
А с кукурузой пока вопрос остается открытым. Хоть она и вытянулась, а толку от этого мало. Сухого вещества осталось столько же. Зато стебли стали тонкими, хрупкими, начали полегать.
Когда подвели первые итоги, оказалось, что больше всего выгоды принес гиббереллин винограду. Кисти стали более полновесными, ягоды крупнее, а сахара в них осталось столько же, как и раньше. Правда, пока прибавка коснулась сортов бессемянных. С остальными все вышло наоборот.
Так и идет работа с переменным успехом, но биологи полны уверенности, что гиббереллины (а их теперь множество разных) еще себя покажут. Чего стоит, скажем, сообщение о том, что они снижают разрушительное действие радиоактивных облучений? А сокращение сроков цветения у двулетников? Разве этого мало?
Еще один полезный паразит из пиреномицетов — далдиния концентрическая. Она селится не на зерновых, а на березах. Попадает в ствол через ранку при пожарах. И вырастают на белых стволах черные шары размером с яйцо. Словно скатали катышек из вара и прилепили его к стволу. Трудно сразу сообразить, что черные шары не продукция трутовиков, а такие же «рожки», как у спорыньи, только иной формы и более крупного калибра. И предназначены для иной цели. У спорыньи рожки — способ перезимовать. У далдинии — хранят запас воды.
Когда в Якутии наступает засуха, буреют травы и сами березы еле-еле сводят концы с концами, далдиния бодро штампует споры по 100 миллионов ежедневно и щедро рассеивает их по лесу. Щедрость имеет под собой солидную водно-материальную базу. Замечательно, что споры разбрасываются только ночью. Днем гриб не работает. Местные жители размалывают черные шары в муку, смешивают с маслом и окрашивают кожи в черный цвет. Самое же главное применение далдиния нашла в художественном промысле. Под ее влиянием береза начинает загнивать. Первое время гниль разукрашивается черными и красными прожилками. Коробки из такой древесины не сравнимы по красоте даже с карельской березой!
А теперь об эндотии паразитической. Мир узнал о ней в начале века. В Америку завезли саженцы азиатского каштана. С ним приехал паразит. На родине гриб каштанам не досаждал. У них иммунитет. В США каштаны иммунитета к грибу не имели. Когда гриб нападал, на ветвях краснела кора. Трескалась, опадала. Под нею обнажалась раковая язва. Кроны каштанов редели. Листва мельчала. К концу лета она была как огнем опалена. Такой и в зиму отходила, не опадая. Микологи не успели сообразить, чем помочь, как каштановые леса исчезли с континента, словно их там никогда и не было.
Сейчас эндотия появилась у нас на Кавказе. Но теперь уже известно, что предпринять. Нужно, чтобы лес был густой. Чтобы тропинок было поменьше, всяких там просек и полян. Только при этом условии каштанники уцелеют. Поэтому для гуляния и отдыха каштановые леса не годятся.
Секрет излечения состоял в том, что больные получали иную пищу, чем дома. Причиной «злых корчей» был хлеб из плохо очищенного зерна. В таком зерне попадаются ядовитые рожки гриба спорыньи. В церковных закромах фиолетовые рожки тоже были, но зерно хранилось годами, а через год рожки теряли токсичность.
Расчет природы точен. Никто не должен съесть рожок, прежде чем он выполнит свою функцию: обеспечит продолжение спорыньевого рода. Весной с зерном попадает на поля. Прорастает. На нем поднимутся красные шарики, на ножках —стромы. В них сумки со спорами. Споры попадут на цветки хлебных злаков, чтобы потом к осени вместо некоторых зерен в колосьях снова налились фиолетовые рожки. «Рогатой рожью» называют спорынью в своих рецептах фармакологи. Они используют рожки для лечения.
Гриб очень тонко приспособлен к хозяину. Весь колос никогда не поражает. В колосе всего два-три рожка. Иначе бы погиб хозяин и не на чем было паразитировать. Летом ведется скоростное размножение гриба. Для содействия ему привлекаются насекомые. Под влиянием гриба цветки начинают выделять капли сладкого сиропа — «медвяную росу». Насекомые слетаются роем. Пьют росу. Вместе с ней уносят споры на другие колосья. Фронт спорыньи ширится.
Транспортировка рожков в посевах ржи возложена на человека. На диких злаках гриб приспосабливается по-иному. У лесного сорняка вейника рожки спорыньи срастаются с цветковыми чешуйками. Летучки чешуек подхватываются ветром и уносят рожки на новое место. На злаке-коротконожке рожки имеют крючки-зацепки. Расчет на пособничество лесного зверья. У водяного злака манника рожки становятся рыхлыми. В них много воздуха. Падая в воду, не тонут и устремляются вниз по реке.
Давно ушло то время, когда люди болели «злыми корчами». Уже приходится выискивать спорынью в посевах для медицинских целей. Но нет-нет да и вспыхнет где-нибудь очаг болезни. Не так давно в одном из поселков Франции заметили странное поведение горожан. Некоторые из них забирались на крыши и прыгали оттуда, воображая себя самолетами. Если оставались в живых, просили затащить на крышу для очередного полета. Причина? Особая форма «злых корчей». Люди ели хлеб, испеченный из зараженного зерна. Булочник не удосужился проверить его на чистоту. Попали рожки новой, особо опасной формы спорыньи.
Итак, спорынья наделала хлопот в Европе. В Азии, где едят не рожь, не пшеницу, а рис, не меньшие хлопоты вызвал «глупый рис» — заболевание, вызванное грибом из того же класса сумчатых грибов, из того же порядка пиреномицетов.
Впервые о «глупом рисе» упомянули в 1828 году. Выглядел он действительно неестественно. Соломинки тянулись вверх как придется. Бешеным темпом. Обгоняя друг друга. Одна была нормального роста, другая вдвое выше, третья — втрое. Листья становились уже, соломины тоньше, бледнее. Потом соломинка желтела, сгибалась и полегала. Крестьянам бешеная гонка риса стоила половины урожая. В 1912 году догадались, что виновник — гриб. Через четверть века удалось выделить белые прозрачные кристаллы вещества, подгоняющего рис в росте, гиббереллина. Его назвали в честь гриба — гиббереллы фуджикурое. После войны с гиббереллинами познакомился мир.
И начался ажиотаж. Вообразили, что белые кристаллы и есть та «пища богов», которой писатель Г. Уэллс посвятил свой роман. Может быть, великий фантаст и замысел свой почерпнул из истории с «глупым рисом»? Время как раз совпадает. Во всяком случае, надежды на новое ростовое вещество были большие. Мечтали о кукурузе, вытянувшейся не на два, а на пять метров в высоту. Корма бы прибавилось вдвое, а значит, вдвое и молока и масла. А огурцы? Если удлинятся плети, на них поместится вдвое, втрое больше огурцов!
Начались опыты. В США гиббереллины решили испытать на сое. Опыт вели широко. Сразу в девяти штатах. Результаты принесли больше разочарования, чем радости. В четырех штатах полегли стебли. В пятом — на неделю задержалось созревание бобов. В шестом — на три дня ускорилось. В седьмом — бобы растеряли жир. А в общем, везде, кроме одного штата, снизился урожай.
Испробовали на картофеле. На юге ученым сопутствовал успех. Гиббереллином удалось заменить ядовитый химикат, которым обрабатывали свежие клубни, заставляя их в то же лето давать новый, второй урожай. Зато на севере все вышло наоборот. Там и первый урожай понизился, хотя картофелин и стало больше.
Вопреки ожиданиям после обработки гибберелли-ном на огурцах появилась масса мужских цветков. Урожаи покатились вниз. Едва спасли положение прищипкой плетей. В особенности надеялись на лен. Он-то должен бы вытянуться и дать длиннейшее волокно. Однако лен не прореагировал на чудеса XX века. Каким был, таким и остался. Зато удача пришла на конопле. Советский биолог М. Чайлахян в Чуйской долине сумел вырастить пятиметровые стебли.
А с кукурузой пока вопрос остается открытым. Хоть она и вытянулась, а толку от этого мало. Сухого вещества осталось столько же. Зато стебли стали тонкими, хрупкими, начали полегать.
Когда подвели первые итоги, оказалось, что больше всего выгоды принес гиббереллин винограду. Кисти стали более полновесными, ягоды крупнее, а сахара в них осталось столько же, как и раньше. Правда, пока прибавка коснулась сортов бессемянных. С остальными все вышло наоборот.
Так и идет работа с переменным успехом, но биологи полны уверенности, что гиббереллины (а их теперь множество разных) еще себя покажут. Чего стоит, скажем, сообщение о том, что они снижают разрушительное действие радиоактивных облучений? А сокращение сроков цветения у двулетников? Разве этого мало?
Еще один полезный паразит из пиреномицетов — далдиния концентрическая. Она селится не на зерновых, а на березах. Попадает в ствол через ранку при пожарах. И вырастают на белых стволах черные шары размером с яйцо. Словно скатали катышек из вара и прилепили его к стволу. Трудно сразу сообразить, что черные шары не продукция трутовиков, а такие же «рожки», как у спорыньи, только иной формы и более крупного калибра. И предназначены для иной цели. У спорыньи рожки — способ перезимовать. У далдинии — хранят запас воды.
Когда в Якутии наступает засуха, буреют травы и сами березы еле-еле сводят концы с концами, далдиния бодро штампует споры по 100 миллионов ежедневно и щедро рассеивает их по лесу. Щедрость имеет под собой солидную водно-материальную базу. Замечательно, что споры разбрасываются только ночью. Днем гриб не работает. Местные жители размалывают черные шары в муку, смешивают с маслом и окрашивают кожи в черный цвет. Самое же главное применение далдиния нашла в художественном промысле. Под ее влиянием береза начинает загнивать. Первое время гниль разукрашивается черными и красными прожилками. Коробки из такой древесины не сравнимы по красоте даже с карельской березой!
А теперь об эндотии паразитической. Мир узнал о ней в начале века. В Америку завезли саженцы азиатского каштана. С ним приехал паразит. На родине гриб каштанам не досаждал. У них иммунитет. В США каштаны иммунитета к грибу не имели. Когда гриб нападал, на ветвях краснела кора. Трескалась, опадала. Под нею обнажалась раковая язва. Кроны каштанов редели. Листва мельчала. К концу лета она была как огнем опалена. Такой и в зиму отходила, не опадая. Микологи не успели сообразить, чем помочь, как каштановые леса исчезли с континента, словно их там никогда и не было.
Сейчас эндотия появилась у нас на Кавказе. Но теперь уже известно, что предпринять. Нужно, чтобы лес был густой. Чтобы тропинок было поменьше, всяких там просек и полян. Только при этом условии каштанники уцелеют. Поэтому для гуляния и отдыха каштановые леса не годятся.