МЛЕЧНИКИ

Кажется, нет в наших лесах другого рода, на который армада насекомых обрушивалась бы с такой свирепой жадностью, как на млечники. Разве что болеты больше страдают. Иной раз маленький совсем грибочек, едва на свет появился, а уже червивый. Сразу уточним. «Черви» — личинки грибных комариков. И мух. Комариные — белые с черной головкой. Сферы влияния поделены строго и точно. Мухам — нижняя часть шляпки. Комарам — остальное.
 Не все млечники по вкусу лесной нечисти. Горький млечный сок горькушек как будто ограждает их от посягательств насекомых. По крайней мере в молодости. Червивые горькушки в лесах редкость. И даже к воде, которая скапливается озерцами на ворончатых коричневых шляпках горькушек, никто из таежной живности не притрагивается. Не пользуются вниманием и волнушки. Их ароматные розовые шляпки с войлочно-пушистой окантовкой обычно свободны от личинок. Спасает горький сок. Даже от людей иной раз спасает. По крайней мере англичане до сих пор считают их грибами несъедобными (а ведь стоит вымочить — деликатес!). Да и не только англичане.
 Первейший из млечников — рыжик. Недаром и название ему млечник великолепнейший. И уже давно, в начале века, пытались разводить его кто как умел. История сохранила нам записки доктора Никитина. Ему показалось странным, что мир увлечен шампиньонами, а рыжики остаются вроде бы вне поля зрения огородников. Никитин рассуждал так.
Шампиньон — гриб неплохой, когда нет лучших. Он, как говорится, «на безрыбье». Не лучше ли разводить грибы высшего гастрономического качества — рыжики?
 Поскольку рыжиком никто в то время не занимался и подсказать, как это делать, никто не мог, доктор стал действовать по своему усмотрению. Приобрел под Москвой участок земли в 54,6 гектара, совершенно голый, из-под пашни, и насадил там две рощи деревьев — ели, липы и орешины. Два-три года между деревьями косили траву, чтобы не заглушала посадки. Потом доктор съездил в Можайск и набрал красных рыжиков. Разломал их на куски и разбросал между елками. Срерху прикрыл мхом. Через две недели не выдержал, приоткрыл мох. Следов от посева не сохранилось. Там, где были брошены красные шляпки и ножки, теперь стлались зеленовато-фиолетовые нити грибницы, похожие на обычную плесень.

Кажется, нет в наших лесах другого рода, на который армада насекомых обрушивалась бы с такой свирепой жадностью, как на млечники. Разве что болеты больше страдают. Иной раз маленький совсем грибочек, едва на свет появился, а уже червивый. Сразу уточним. «Черви» — личинки грибных комариков. И мух. Комариные — белые с черной головкой. Сферы влияния поделены строго и точно. Мухам — нижняя часть шляпки. Комарам — остальное.
 Не все млечники по вкусу лесной нечисти. Горький млечный сок горькушек как будто ограждает их от посягательств насекомых. По крайней мере в молодости. Червивые горькушки в лесах редкость. И даже к воде, которая скапливается озерцами на ворончатых коричневых шляпках горькушек, никто из таежной живности не притрагивается. Не пользуются вниманием и волнушки. Их ароматные розовые шляпки с войлочно-пушистой окантовкой обычно свободны от личинок. Спасает горький сок. Даже от людей иной раз спасает. По крайней мере англичане до сих пор считают их грибами несъедобными (а ведь стоит вымочить — деликатес!). Да и не только англичане.
 Первейший из млечников — рыжик. Недаром и название ему млечник великолепнейший. И уже давно, в начале века, пытались разводить его кто как умел. История сохранила нам записки доктора Никитина. Ему показалось странным, что мир увлечен шампиньонами, а рыжики остаются вроде бы вне поля зрения огородников. Никитин рассуждал так.
Шампиньон — гриб неплохой, когда нет лучших. Он, как говорится, «на безрыбье». Не лучше ли разводить грибы высшего гастрономического качества — рыжики?
 Поскольку рыжиком никто в то время не занимался и подсказать, как это делать, никто не мог, доктор стал действовать по своему усмотрению. Приобрел под Москвой участок земли в 54,6 гектара, совершенно голый, из-под пашни, и насадил там две рощи деревьев — ели, липы и орешины. Два-три года между деревьями косили траву, чтобы не заглушала посадки. Потом доктор съездил в Можайск и набрал красных рыжиков. Разломал их на куски и разбросал между елками. Срерху прикрыл мхом. Через две недели не выдержал, приоткрыл мох. Следов от посева не сохранилось. Там, где были брошены красные шляпки и ножки, теперь стлались зеленовато-фиолетовые нити грибницы, похожие на обычную плесень.
 Никитин решил, что опыт не удался, и целый год не посещал свои плантации. В августе 1874 года заглянул случайно. Четыре рыжика выглядывали из-под мха. А потом как пошли! Собирал каждое утро. С тех пор стал сеять шляпки и в следующие годы. Росли хорошо. Но только под елками. Под липой и под орешинами не прижились. Через полстолетия опыт повторили. На этот раз по кругу окопали деревья, чтобы выключить старые корешки и дать нарасти новым. Снова посеяли рыжики. Разным манером. И спорами. И глыбами земли из рыжичных мест. Урожай вышел неплохой. Однако дальше опыт не продолжили. Перешли в лаборатории. Там успех не сопутствовал ученым.
 Пытались прорастить спору. Она не прорастала. В природе дело иное. В пробирках же чего-то недоставало. Решать эту задачу брались известнейшие микологи. Асы своего дела. Увы, безрезультатно. Не только у рыжиков. И у мухоморов тоже. Чего только не применяли! Сеяли споры на землю и на хлеб. Чередовали жару и стужу. Намачивали в молоке и в соке красной смородины. И даже в коктейле из навоза. Тщетно.
 Заподозрили, что судьба спор может быть связана с «червями». Пропускали споры через кишечник мушиных личинок. Иногда вроде бы намечалась удача. Заметили как-то, что слизни охотно едят рыжики и другие млечники. Проверили кишечники и, ко всеобщей радости, нашли там прорастающие споры рыжика. Взяли тогда каплю жидкости из пищевого тракта слизня, поместили в нее рыжиковые споры. Проросли, наконец! Увы, таких счастливых минут у микологов слишком мало!
 
 Некоторое отношение к делу имеют и черепахи. Правда, не прямое, а косвенное. Слизни питаются рыжиками и сыроежками, а черепахи — слизнями. В результате споры и к прорастанию подготовятся, и уедут в черепашьем желудке подальше. Английский ботаник Г. Ридли считает, что старое название пластинчатых грибов, куда относятся наши млечники,— «черепаший помет» — не ошибка, как некоторые думают. Были и раньше наблюдательные люди.
 В роду млечников, помимо рыжика и волнушки, немало грибов высшей категории. В первую очередь груздь настоящий. Сырая, лохматая, развалистая воронка цвета слоновой кости. Запах за три шага слышно, не то что у боровика: к носу надо подносить да еще принюхиваться. После дождя вода в шляпке стоит светлой лужицей. Приходят белки и бурундуки напиться. Чаще лохматые воронки скрываются подо мхом. Да не по одной, а сразу по десятку, по два. Наступишь, раздавишь — выступит светлый сок и застынет желтыми потеками.
 Помимо настоящего груздя, соблазнительна еще и белянка — двойник волнушки, только поменьше и белого цвета. И серуш-ка со свинцово-серой шляпкой и едким белым соком. И собачий груздь с лиловеющим соком. Стоит задеть, выступает из пластинок и из ножки как будто черничное варенье.
 Вся эта компания имеет явное тяготение к березнякам. Иногда с примесью осины, иногда сосны. Но березе явно отдается предпочтение. Даже желтый груздь — верный спутник ели и тот не порывает совсем с березой. Поэтому, если сопоставить нашествие березняков в современную нам эпоху с обилием груздей, волнушек и белянок, серушек и собачьих груздей, можно сделать для себя вывод: техногенный век для млечникового сословия не так уж плох.
 Что же касается спутника хвойных лесов — рыжика, то сокращение сосняков и ельников должно бы пошатнуть его позиции. На самом же деле этого не происходит. Лесничие так ревностно взялись за создание сосновых молодняков, что следует думать об обратном. О готовящемся «демографическом взрыве» прекраснейшего из млечников.
 Конечно, все это при условии, если натиск грибников на леса не будет столь силен. А он возрастает с каждым годом. И тут приходят на ум опасения, которые высказывали еще в конце прошлого века дальновидные биологи. Они уже тогда предвидели, к чему может привести страсть сборщика, и давали советы, как правильно собирать грибы. Совет первый: не вырывай и не ломай грибы, а осторожно подрезай ножом. Вырвешь—нарушишь грибницу. Совет второй: ни в коем случае не подрезай грибы, а срывай. Подрежешь — место среза загниет. Носи тогда с собой садовую замазку и замазывай, как раны на дереве. Совет третий: не срезай и не вырывай грибы, а осторожно вывинчивай их по часовой стрелке. Ни в коем случае не наоборот. И по сию пору спрашивают: а как лучше — ломать или вывинчивать?
 В 1954 году главный знаток съедобных грибов Б. Васильков в журнале «Природа» заявил определенно: можно и срезать, можно и ломать, вырывать и вывинчивать. Срежешь—место среза загниет. А не срежешь — все равно гриб через пару дней сгниет. Какая разница! Несъедобные тоже гниют миллионами, миллиардами, а число их от этого не уменьшается. И вырывать не страшно, лишь бы не оголять грибницу, чтобы не высохла на солнце.
 Опасней другое. Утаптывание подстилки в лесу. А как тогда собирать грибы, если не топтать? Вот тут мы подходим к очень трудной задаче, которая встает сейчас перед географами Подмосковья.
 Географы должны придумать способ сохранения подмосковных лесов, чтобы их не затоптали отдыхающие. Придумали разделить все лесные участки на три категории. Первая — поляны, где можно отдыхать. Вторая — тропинки между ними, где нужно ходить. Третья — густые рощицы между ними, которыми любоваться. Все бы хорошо, кабы не грибы. За грибами-то пойдут и в чащу. И весь стройный порядок нарушится. Как быть? Не ясно.