К сожалению, внизу не было сучьев, чтобы добраться до шишек. Неимоверная толщина стволов помешала срубить дерево. Тогда Дуглас снял ружье и стал палить по веткам. .Удалось сбить три шишки. Признавался потом, что эта попытка чуть не стоила ботанику жизни. Шишки едва не размозжили голову. В довершение бед звуки выстрелов привлекли встревоженных индейцев. Пришлось спасаться бегством. Уже в конце путешествия, переплывая через реку Сантьям, Дуглас утопил почти все коллекции. Однако три драгоценные шишки спас, решив лучше погибнуть, чем выпустить их из рук.
Осенью 1913 года рубили Брянский лес. Проходил по вырубкам лесовод, будущий академик А. Тюрин. Интересовался сосновыми пнями. У многих заметил следы давних пожаров: заросшие, но не исчезнувшие старые раны. То была память не о легком, беглом пале, который пробегает по соснякам, не причиняя большого вреда, а о свирепых, разрушительных, упоминаемых в монастырских летописях пожарах. Такие пожары сметали сосновый лес, оставляя лишь самые толстокорые деревья. На смену погибшим уцелевшие сосны высевали уйму семян, и на пепелище поднимался молодняк. Шли годы, десятилетия. Волна огня проходила по сосняку. Считанные единицы сохранялись от нового поколения. И опять налет семян восполнял утрату.
Все это прочитал академик по пожарным узорам на пнях. На некоторых пнях оказалось по два, три огневых клейма и больше. Тюрин подсчитал годичные кольца на разных пнях и обнаружил: особенно сильные пожары налетали на Брянский лес в 1752 году, потом в 1775-м, затем еще через 20 лет. В следующем, XIX веке сильный пожар прошел в 1809 году, за ним — в 1835, 1851, 1859-м… Из летописей, сохранившихся в монастырях, удалось уточнить: действительно, в эти годы были очень серьезные пожары. И после каждого — налет семян.
Сосна — пионер лесе. Пожары ее губят, они же помогают ей заселить пепелище. Обычно свое. Иногда и чужое. Бывает, что выгорит соседний кедровый лес. Пока-то кедровки натаскают туда орехи. Сосновые семена на своих легких крылышках налетают гораздо быстрее и массовее. И вместо кедровника вырастает сосновый бор. Конечно, кедр со временем вернет территорию. Он поселится под кронами сосен и своей тенью не даст поселиться новым соснам. Старые мало-помалу погибнут, но это случится очень не скоро.
Однако не всегда обстоятельства складываются для сосны так благоприятно. В Забайкалье лесничие долго не могли понять, почему на вырубках не появляются всходы, ведь сосны обильно посыпали землю семенами. Обратились за помощью в Академию наук СССР. Институт леса выслал специальную экспедицию. Сделали несколько посевов весной и летом. От весенних посевов толку не вышло. Семена проросли, но июнь в Забайкалье сухой, без дождей. Всходы засохли. Летом полили дожди. Летние посевы дали всходы. Но появились они поздно. До осени слишком мало времени, чтобы окрепнуть и встретить зиму. Однако уже стало ясно: вырубки не возобновлялись из-за отсутствия дождей. Ведь семена сосны обыкновенной осыпаются рано весной.
Осенью 1913 года рубили Брянский лес. Проходил по вырубкам лесовод, будущий академик А. Тюрин. Интересовался сосновыми пнями. У многих заметил следы давних пожаров: заросшие, но не исчезнувшие старые раны. То была память не о легком, беглом пале, который пробегает по соснякам, не причиняя большого вреда, а о свирепых, разрушительных, упоминаемых в монастырских летописях пожарах. Такие пожары сметали сосновый лес, оставляя лишь самые толстокорые деревья. На смену погибшим уцелевшие сосны высевали уйму семян, и на пепелище поднимался молодняк. Шли годы, десятилетия. Волна огня проходила по сосняку. Считанные единицы сохранялись от нового поколения. И опять налет семян восполнял утрату.
Все это прочитал академик по пожарным узорам на пнях. На некоторых пнях оказалось по два, три огневых клейма и больше. Тюрин подсчитал годичные кольца на разных пнях и обнаружил: особенно сильные пожары налетали на Брянский лес в 1752 году, потом в 1775-м, затем еще через 20 лет. В следующем, XIX веке сильный пожар прошел в 1809 году, за ним — в 1835, 1851, 1859-м… Из летописей, сохранившихся в монастырях, удалось уточнить: действительно, в эти годы были очень серьезные пожары. И после каждого — налет семян.
Сосна — пионер лесе. Пожары ее губят, они же помогают ей заселить пепелище. Обычно свое. Иногда и чужое. Бывает, что выгорит соседний кедровый лес. Пока-то кедровки натаскают туда орехи. Сосновые семена на своих легких крылышках налетают гораздо быстрее и массовее. И вместо кедровника вырастает сосновый бор. Конечно, кедр со временем вернет территорию. Он поселится под кронами сосен и своей тенью не даст поселиться новым соснам. Старые мало-помалу погибнут, но это случится очень не скоро.
Однако не всегда обстоятельства складываются для сосны так благоприятно. В Забайкалье лесничие долго не могли понять, почему на вырубках не появляются всходы, ведь сосны обильно посыпали землю семенами. Обратились за помощью в Академию наук СССР. Институт леса выслал специальную экспедицию. Сделали несколько посевов весной и летом. От весенних посевов толку не вышло. Семена проросли, но июнь в Забайкалье сухой, без дождей. Всходы засохли. Летом полили дожди. Летние посевы дали всходы. Но появились они поздно. До осени слишком мало времени, чтобы окрепнуть и встретить зиму. Однако уже стало ясно: вырубки не возобновлялись из-за отсутствия дождей. Ведь семена сосны обыкновенной осыпаются рано весной.
К сожалению, внизу не было сучьев, чтобы добраться до шишек. Неимоверная толщина стволов помешала срубить дерево. Тогда Дуглас снял ружье и стал палить по веткам. .Удалось сбить три шишки. Признавался потом, что эта попытка чуть не стоила ботанику жизни. Шишки едва не размозжили голову. В довершение бед звуки выстрелов привлекли встревоженных индейцев. Пришлось спасаться бегством. Уже в конце путешествия, переплывая через реку Сантьям, Дуглас утопил почти все коллекции. Однако три драгоценные шишки спас, решив лучше погибнуть, чем выпустить их из рук.
Осенью 1913 года рубили Брянский лес. Проходил по вырубкам лесовод, будущий академик А. Тюрин. Интересовался сосновыми пнями. У многих заметил следы давних пожаров: заросшие, но не исчезнувшие старые раны. То была память не о легком, беглом пале, который пробегает по соснякам, не причиняя большого вреда, а о свирепых, разрушительных, упоминаемых в монастырских летописях пожарах. Такие пожары сметали сосновый лес, оставляя лишь самые толстокорые деревья. На смену погибшим уцелевшие сосны высевали уйму семян, и на пепелище поднимался молодняк. Шли годы, десятилетия. Волна огня проходила по сосняку. Считанные единицы сохранялись от нового поколения. И опять налет семян восполнял утрату.
Все это прочитал академик по пожарным узорам на пнях. На некоторых пнях оказалось по два, три огневых клейма и больше. Тюрин подсчитал годичные кольца на разных пнях и обнаружил: особенно сильные пожары налетали на Брянский лес в 1752 году, потом в 1775-м, затем еще через 20 лет. В следующем, XIX веке сильный пожар прошел в 1809 году, за ним — в 1835, 1851, 1859-м… Из летописей, сохранившихся в монастырях, удалось уточнить: действительно, в эти годы были очень серьезные пожары. И после каждого — налет семян.
Сосна — пионер лесе. Пожары ее губят, они же помогают ей заселить пепелище. Обычно свое. Иногда и чужое. Бывает, что выгорит соседний кедровый лес. Пока-то кедровки натаскают туда орехи. Сосновые семена на своих легких крылышках налетают гораздо быстрее и массовее. И вместо кедровника вырастает сосновый бор. Конечно, кедр со временем вернет территорию. Он поселится под кронами сосен и своей тенью не даст поселиться новым соснам. Старые мало-помалу погибнут, но это случится очень не скоро.
Однако не всегда обстоятельства складываются для сосны так благоприятно. В Забайкалье лесничие долго не могли понять, почему на вырубках не появляются всходы, ведь сосны обильно посыпали землю семенами. Обратились за помощью в Академию наук СССР. Институт леса выслал специальную экспедицию. Сделали несколько посевов весной и летом. От весенних посевов толку не вышло. Семена проросли, но июнь в Забайкалье сухой, без дождей. Всходы засохли. Летом полили дожди. Летние посевы дали всходы. Но появились они поздно. До осени слишком мало времени, чтобы окрепнуть и встретить зиму. Однако уже стало ясно: вырубки не возобновлялись из-за отсутствия дождей. Ведь семена сосны обыкновенной осыпаются рано весной.
Еще неудачнее складываются обстоятельства в Бузулукском бору под Оренбургом. Бор чудом уцелел среди засилья степей. Он последний островок лесного океана. Жарко. Сухо. На вырубках сосне восстановиться так же трудно, как в Забайкалье. Пробуют сажать. Растут сосенки. Вот уже им и десять и пятнадцать лет. Неожиданно наступает момент, когда сосны начинают суховерши-нить. Лесничие, конечно, понимают, в чем причина. Сосенки вступают в пору юности. У сосны это случается, когда стволы достигают толщины жерди (сосняк тогда и зовут жердняком). Пора юности — время быстрого роста. Требуется много влаги и пищи. В сухой степи влаги в обрез. Деревца суховершинят. Лесничие хватаются за топор и вырубают злополучный жердняк. И сажают новые сосенки.
Удивляло одно: как же растет естественный лес? Как миновал роковой возрастной барьер? Во-первых, естественный лес редко бывает одного возраста. Потребности у разновозрастных деревьев различны. И не все сразу требуют много влаги.
У старых сосен в бору заметили легкие искривления стволов в нижней части. Это не что иное, как память о давней суховершин-ности. Сосенки в естественном жердняке тоже страдали от безводья. У них тоже засыхали вершинки. Но их не срубили, и они оправились. Боковые ветви заменили усохшие побеги.
А в последнее время появился у сосны и еще один противник — сохатый. Человеку рогатый красавец всегда был симпатичен. Однако браконьеры к началу двадцатых годов в Подмосковье почти полностью его истребили. Пришлось вмешаться государству, и поголовье восстановили. Потом лоси стали появляться даже в городах.
И вот на рубеже пятидесятых годов из центральных областей России стали поступать сигналы о неблаговидной деятельности лосей. Они объедали сосновые молодняки. Не успевали лесники насадить сосен на вырубках, как рогатые чудища спешили откусить сочные верхушки. Чем дальше, тем больше урон. Лесничие взмолились: или надо сокращать лосиное поголовье, или начисто отказаться от посадок сосны. Иначе работаем вхолостую.
Пришлось разослать по лесничествам анкеты, провести референдум: кто за лося и кто против? Вопрос поставили так: как представляете себе будущее обгрызенных молодняков? Действительно ли вред от лося так велик? Пришло почти 600 ответов. Большинство лесничих ответило: часть сосенок погибнет, другая часть сохранится, но в будущем даст плохую древесину, годную только на дрова. А некоторые лесничие считали, что особенного вреда от лося нет.Кроны сосен не только красивы. Возле смолистых хвоинок постоянны электрические разряды, невидимые и неслышимые, несущие озон, который губит болезнетворные бактерии.
Все правильно. Разные леса, разные лесничие, разные лоси. Начнем с лесничих. Бывает, что вырубки начинают зарастать елью и осиной. Лось любит осину больше, чем ель, и начинает, ее объедать. А тут приходит лесничий и начинает вырубать осиновую поросль. В лесном деле это называется делать осветление хвойных молодняков. Мероприятие в общем нужное, иначе быстрорастущая осина будет тормозить рост елочек. Но лось такую операцию проведет и без лесничего и осветлит ель. Если же лесничий опередит лося, то, оставшись без пропитания, рогатое существо будет вынуждено искать замену. Елка лося не привлекает. После осины у лося на втором месте стоит сосна. Вот он и начинает безобразничать в сосновых посадках. Иной раз почти половину сосенок поломает.
И все это при условии, если лосей в лесу слишком много. Ученые подсчитали: если на одну лосиную голову имеется 20—30 гектаров леса, убыль сосенок невелика. Если вдвое меньше, то у каждой второй сосенки сломан стволик. Вывод один: держать в лесу столько сохатых, сколько пгзволяет площадь леса. Подкармливать их. Ведь летом и веской, когда много всякой другой зелени, рогатое существо не притрагивается к сосне. Вредит зимой. Если лесничий оставит ему осиновый лесок, сохатому и довольно, в сосняк не полезет.
Впрочем, в этом нельзя быть совершенно уверенным. В последнее время в Тамбовской области заметили странную связь между морозами и страстью лосей к сосне. Проверяя желудки отстрелянных животных, обнаружили: у зверя, убитого в сильный мороз, желудок полон сосновых вершинок, в оттепель — осиновых. Предполагают, что в морозы лоси сбегаются в сосновые молодняки погреться. В гуще вечнозеленых сосен теплее, уютнее, там затишье. Голый осинник продувается насквозь. Есть, кажется, и еще одна причина, почему зимою лося влечет в сосняки. В это время года в сосновой хвое фосфора больше, чем в любом другом корме.
Сохатый, конечно, не единственный любитель обыкновенной нашей сосны. Не меньше заинтересована в ней и белка. Пожалуй, ни одно дерево лесной зоны не подходит для белки так, как сосна. Английский натуралист А. Уокер выяснил это недавно, поставив себя примерно в те условия, в которых обитает белка. Заметив беличье гнездо в кроне сосны, он взобрался туда вместе с фотоаппаратурой, решив провести здесь несколько часов. На беду ночью пошел дождь, скользкий сук обломился, и ученый повис в воздухе. Аппаратура рухнула на землю.
Однако ливень оказал и большую услугу. Именно он помог выяснить, почему белка так любит сосну. Исследователю удалось составить схему дренажной системы сосны. Основой этой системы служат сучья. Они расположены в кроне не как попало, а строго симметрично. Хвоя вынесена к периферии, сами сучья согнуты дугами. Отходя от ствола, сучья поднимаются кверху, а затем, описав дугу, устремляются вниз. Биолог определил и углы, под которыми сучья отходят от ствола и заканчиваются охвоенными веточками.
Когда начинается ливень, вода, повинуясь законам конструкции кроны, устремляется по двум направлениям. Большая часть ее скатывается по хвое и стекает на землю с шумом, который слышен даже при слабом дожде. Если ливень усиливается, часть дождевых капель пробивает хвойный полог и попадает внутрь кроны. Вот тут-то беличье гнездо может подмокнуть. Однако оно остается сухим. Вода капает с ветки на ветку и, поскольку форма сука представляет собой дугу, скатывается по дуге к стволу и струится по коре вниз. Кора же отслаивается пластинками, как дранка на старых крышах. И вода сбрасывается с краев пластинок, как с крыши деревянного дома.
Между двумя потоками беличья резиденция оказывается сухой и невредимой. А чтобы в гнездо не капала вода с пластинок коры, белка располагает его ближе к вершине, там, где кора гладкая и блестит медно-красной поверхностью. По медной глади вода скатывается мгновенно. Через полчаса все сухо. Кроме того, зверек выбирает место для гнезда в основании крупных сучьев. Это дает двойную выгоду. Во-первых, на них больше хвои, а значит, и лучшая защита от разных бед. Во-вторых, крупные сучья смотрят на юг и юго-запад. Южная сторона теплее и быстрее высыхает, даже если чуточку подмокла.
Наконец, сосна дает белке и пропитание. Семена у сосны всегда зреют в достаточном количестве, а раз в три года бывает большой урожай. Белка делает немалые запасы. Этим лесничие иногда пользуются, конфискуя у зверька его заготовки вместо того, чтобы собирать самим. У лесничих в США есть даже специальная графа в отчетах, где учитывается вес семян, конфискованных у грызунов. Они оказываются самыми дешевыми и высококачественными.
Пернатые также принимают участие в дележе сосновых семян. Большой пестрый дятел питается ими всю осень и зиму. Этот широко известный факт можно было и не упоминать, если бы в двадцатых годах двое лесничих, А. Положенцев и Ю. Кнорре, не возмутились. Подсчитали: в Бузулукском бору дятлы могут съесть (могут, но не съели же!) столько сосновых семян, что их хватило бы для засева двух тысяч гектаров вырубок.
Допустим даже, что бузулукские дятлы съели это рассчетно-теоретическое количество семян. Но разве птицы должны сидеть на голодном пайке, день и ночь работая по защите леса от вредных насекомых? В том, что дятлы и другие пернатые — истинные спасители сосняков, можно убедиться на опыте днепропетровских лесоводов. Они пытались закрывать сетями от птиц молодые сосновые посадки. И сразу же резко падал прирост сосенок — их немедленно начинали точить вредители. Когда же подсчитали, сколько вредителей контролируют отдельные животные, получили внушительные цифры. Ящурка разноцветная, работающая днем, держит под контролем 23 вида насекомых, а сменяющая ее в сумерках чесночница — 29.
В свою очередь, и сосна незаменима для пернатых. Даже если она преклонного возраста, с сухой вершиной. Напротив, именно старые суховершинные сосны для птиц — лучшее пристанище. Американские лесоводы подсчитали, что для гнезд и ночлега старые сухие сосны выбирают одиннадцать видов дятлов, три поползня, две мухоловки, семь видов сов, три ласточки. Список получился очень длинный.
Но пожалуй, ни для одной птицы сосна не важна так, как для глухаря в наших северных лесах. Раз или два в сутки глухарь делает облет своих владений, набивает зоб сосновой хвоей, добавляя к ней немного можжевеловых ягод. Если сильный мороз, бредет пешком, срывая хвоинки с низких сосенок. Замечательно, что на однообразной сосновой диете глухарь не только не худеет, но, напротив, прибывает в весе.
Совершенно по-особому складываются отношения у сосны с косулей. Иногда она обкусывает вершинки сосенок, как и лось, иногда проходит мимо. Зато очень часто обдирает стволики у сосенок двухметровой высоты. Раньше думали, что обдирает ненамеренно, когда чистит рога. Однако этой операцией косуля занимается примерно месяц в году, а затески на соснах делает с ноября по март — почти полгода. Теперь выяснили: косуля размечает свои участки. Если придет кто-то с другого участка, то по затескам поймет, что место занято. Правда, используется не только сосна, а и другие деревья: осина, ель, пихта и даже ива, но сосне отдается предпочтение. Три четверти всех затесок — на сосне, на ели же — один процент, на пихте и того меньше. В чем причина, пока еще не разобрались. Неясно и то, почему для «пограничных столбов» выбраны лишь двухметровые сосенки, не ниже и не выше.
Осенью 1913 года рубили Брянский лес. Проходил по вырубкам лесовод, будущий академик А. Тюрин. Интересовался сосновыми пнями. У многих заметил следы давних пожаров: заросшие, но не исчезнувшие старые раны. То была память не о легком, беглом пале, который пробегает по соснякам, не причиняя большого вреда, а о свирепых, разрушительных, упоминаемых в монастырских летописях пожарах. Такие пожары сметали сосновый лес, оставляя лишь самые толстокорые деревья. На смену погибшим уцелевшие сосны высевали уйму семян, и на пепелище поднимался молодняк. Шли годы, десятилетия. Волна огня проходила по сосняку. Считанные единицы сохранялись от нового поколения. И опять налет семян восполнял утрату.
Все это прочитал академик по пожарным узорам на пнях. На некоторых пнях оказалось по два, три огневых клейма и больше. Тюрин подсчитал годичные кольца на разных пнях и обнаружил: особенно сильные пожары налетали на Брянский лес в 1752 году, потом в 1775-м, затем еще через 20 лет. В следующем, XIX веке сильный пожар прошел в 1809 году, за ним — в 1835, 1851, 1859-м… Из летописей, сохранившихся в монастырях, удалось уточнить: действительно, в эти годы были очень серьезные пожары. И после каждого — налет семян.
Сосна — пионер лесе. Пожары ее губят, они же помогают ей заселить пепелище. Обычно свое. Иногда и чужое. Бывает, что выгорит соседний кедровый лес. Пока-то кедровки натаскают туда орехи. Сосновые семена на своих легких крылышках налетают гораздо быстрее и массовее. И вместо кедровника вырастает сосновый бор. Конечно, кедр со временем вернет территорию. Он поселится под кронами сосен и своей тенью не даст поселиться новым соснам. Старые мало-помалу погибнут, но это случится очень не скоро.
Однако не всегда обстоятельства складываются для сосны так благоприятно. В Забайкалье лесничие долго не могли понять, почему на вырубках не появляются всходы, ведь сосны обильно посыпали землю семенами. Обратились за помощью в Академию наук СССР. Институт леса выслал специальную экспедицию. Сделали несколько посевов весной и летом. От весенних посевов толку не вышло. Семена проросли, но июнь в Забайкалье сухой, без дождей. Всходы засохли. Летом полили дожди. Летние посевы дали всходы. Но появились они поздно. До осени слишком мало времени, чтобы окрепнуть и встретить зиму. Однако уже стало ясно: вырубки не возобновлялись из-за отсутствия дождей. Ведь семена сосны обыкновенной осыпаются рано весной.
Еще неудачнее складываются обстоятельства в Бузулукском бору под Оренбургом. Бор чудом уцелел среди засилья степей. Он последний островок лесного океана. Жарко. Сухо. На вырубках сосне восстановиться так же трудно, как в Забайкалье. Пробуют сажать. Растут сосенки. Вот уже им и десять и пятнадцать лет. Неожиданно наступает момент, когда сосны начинают суховерши-нить. Лесничие, конечно, понимают, в чем причина. Сосенки вступают в пору юности. У сосны это случается, когда стволы достигают толщины жерди (сосняк тогда и зовут жердняком). Пора юности — время быстрого роста. Требуется много влаги и пищи. В сухой степи влаги в обрез. Деревца суховершинят. Лесничие хватаются за топор и вырубают злополучный жердняк. И сажают новые сосенки.
Удивляло одно: как же растет естественный лес? Как миновал роковой возрастной барьер? Во-первых, естественный лес редко бывает одного возраста. Потребности у разновозрастных деревьев различны. И не все сразу требуют много влаги.
У старых сосен в бору заметили легкие искривления стволов в нижней части. Это не что иное, как память о давней суховершин-ности. Сосенки в естественном жердняке тоже страдали от безводья. У них тоже засыхали вершинки. Но их не срубили, и они оправились. Боковые ветви заменили усохшие побеги.
А в последнее время появился у сосны и еще один противник — сохатый. Человеку рогатый красавец всегда был симпатичен. Однако браконьеры к началу двадцатых годов в Подмосковье почти полностью его истребили. Пришлось вмешаться государству, и поголовье восстановили. Потом лоси стали появляться даже в городах.
И вот на рубеже пятидесятых годов из центральных областей России стали поступать сигналы о неблаговидной деятельности лосей. Они объедали сосновые молодняки. Не успевали лесники насадить сосен на вырубках, как рогатые чудища спешили откусить сочные верхушки. Чем дальше, тем больше урон. Лесничие взмолились: или надо сокращать лосиное поголовье, или начисто отказаться от посадок сосны. Иначе работаем вхолостую.
Пришлось разослать по лесничествам анкеты, провести референдум: кто за лося и кто против? Вопрос поставили так: как представляете себе будущее обгрызенных молодняков? Действительно ли вред от лося так велик? Пришло почти 600 ответов. Большинство лесничих ответило: часть сосенок погибнет, другая часть сохранится, но в будущем даст плохую древесину, годную только на дрова. А некоторые лесничие считали, что особенного вреда от лося нет.Кроны сосен не только красивы. Возле смолистых хвоинок постоянны электрические разряды, невидимые и неслышимые, несущие озон, который губит болезнетворные бактерии.
Все правильно. Разные леса, разные лесничие, разные лоси. Начнем с лесничих. Бывает, что вырубки начинают зарастать елью и осиной. Лось любит осину больше, чем ель, и начинает, ее объедать. А тут приходит лесничий и начинает вырубать осиновую поросль. В лесном деле это называется делать осветление хвойных молодняков. Мероприятие в общем нужное, иначе быстрорастущая осина будет тормозить рост елочек. Но лось такую операцию проведет и без лесничего и осветлит ель. Если же лесничий опередит лося, то, оставшись без пропитания, рогатое существо будет вынуждено искать замену. Елка лося не привлекает. После осины у лося на втором месте стоит сосна. Вот он и начинает безобразничать в сосновых посадках. Иной раз почти половину сосенок поломает.
И все это при условии, если лосей в лесу слишком много. Ученые подсчитали: если на одну лосиную голову имеется 20—30 гектаров леса, убыль сосенок невелика. Если вдвое меньше, то у каждой второй сосенки сломан стволик. Вывод один: держать в лесу столько сохатых, сколько пгзволяет площадь леса. Подкармливать их. Ведь летом и веской, когда много всякой другой зелени, рогатое существо не притрагивается к сосне. Вредит зимой. Если лесничий оставит ему осиновый лесок, сохатому и довольно, в сосняк не полезет.
Впрочем, в этом нельзя быть совершенно уверенным. В последнее время в Тамбовской области заметили странную связь между морозами и страстью лосей к сосне. Проверяя желудки отстрелянных животных, обнаружили: у зверя, убитого в сильный мороз, желудок полон сосновых вершинок, в оттепель — осиновых. Предполагают, что в морозы лоси сбегаются в сосновые молодняки погреться. В гуще вечнозеленых сосен теплее, уютнее, там затишье. Голый осинник продувается насквозь. Есть, кажется, и еще одна причина, почему зимою лося влечет в сосняки. В это время года в сосновой хвое фосфора больше, чем в любом другом корме.
Сохатый, конечно, не единственный любитель обыкновенной нашей сосны. Не меньше заинтересована в ней и белка. Пожалуй, ни одно дерево лесной зоны не подходит для белки так, как сосна. Английский натуралист А. Уокер выяснил это недавно, поставив себя примерно в те условия, в которых обитает белка. Заметив беличье гнездо в кроне сосны, он взобрался туда вместе с фотоаппаратурой, решив провести здесь несколько часов. На беду ночью пошел дождь, скользкий сук обломился, и ученый повис в воздухе. Аппаратура рухнула на землю.
Однако ливень оказал и большую услугу. Именно он помог выяснить, почему белка так любит сосну. Исследователю удалось составить схему дренажной системы сосны. Основой этой системы служат сучья. Они расположены в кроне не как попало, а строго симметрично. Хвоя вынесена к периферии, сами сучья согнуты дугами. Отходя от ствола, сучья поднимаются кверху, а затем, описав дугу, устремляются вниз. Биолог определил и углы, под которыми сучья отходят от ствола и заканчиваются охвоенными веточками.
Когда начинается ливень, вода, повинуясь законам конструкции кроны, устремляется по двум направлениям. Большая часть ее скатывается по хвое и стекает на землю с шумом, который слышен даже при слабом дожде. Если ливень усиливается, часть дождевых капель пробивает хвойный полог и попадает внутрь кроны. Вот тут-то беличье гнездо может подмокнуть. Однако оно остается сухим. Вода капает с ветки на ветку и, поскольку форма сука представляет собой дугу, скатывается по дуге к стволу и струится по коре вниз. Кора же отслаивается пластинками, как дранка на старых крышах. И вода сбрасывается с краев пластинок, как с крыши деревянного дома.
Между двумя потоками беличья резиденция оказывается сухой и невредимой. А чтобы в гнездо не капала вода с пластинок коры, белка располагает его ближе к вершине, там, где кора гладкая и блестит медно-красной поверхностью. По медной глади вода скатывается мгновенно. Через полчаса все сухо. Кроме того, зверек выбирает место для гнезда в основании крупных сучьев. Это дает двойную выгоду. Во-первых, на них больше хвои, а значит, и лучшая защита от разных бед. Во-вторых, крупные сучья смотрят на юг и юго-запад. Южная сторона теплее и быстрее высыхает, даже если чуточку подмокла.
Наконец, сосна дает белке и пропитание. Семена у сосны всегда зреют в достаточном количестве, а раз в три года бывает большой урожай. Белка делает немалые запасы. Этим лесничие иногда пользуются, конфискуя у зверька его заготовки вместо того, чтобы собирать самим. У лесничих в США есть даже специальная графа в отчетах, где учитывается вес семян, конфискованных у грызунов. Они оказываются самыми дешевыми и высококачественными.
Пернатые также принимают участие в дележе сосновых семян. Большой пестрый дятел питается ими всю осень и зиму. Этот широко известный факт можно было и не упоминать, если бы в двадцатых годах двое лесничих, А. Положенцев и Ю. Кнорре, не возмутились. Подсчитали: в Бузулукском бору дятлы могут съесть (могут, но не съели же!) столько сосновых семян, что их хватило бы для засева двух тысяч гектаров вырубок.
Допустим даже, что бузулукские дятлы съели это рассчетно-теоретическое количество семян. Но разве птицы должны сидеть на голодном пайке, день и ночь работая по защите леса от вредных насекомых? В том, что дятлы и другие пернатые — истинные спасители сосняков, можно убедиться на опыте днепропетровских лесоводов. Они пытались закрывать сетями от птиц молодые сосновые посадки. И сразу же резко падал прирост сосенок — их немедленно начинали точить вредители. Когда же подсчитали, сколько вредителей контролируют отдельные животные, получили внушительные цифры. Ящурка разноцветная, работающая днем, держит под контролем 23 вида насекомых, а сменяющая ее в сумерках чесночница — 29.
В свою очередь, и сосна незаменима для пернатых. Даже если она преклонного возраста, с сухой вершиной. Напротив, именно старые суховершинные сосны для птиц — лучшее пристанище. Американские лесоводы подсчитали, что для гнезд и ночлега старые сухие сосны выбирают одиннадцать видов дятлов, три поползня, две мухоловки, семь видов сов, три ласточки. Список получился очень длинный.
Но пожалуй, ни для одной птицы сосна не важна так, как для глухаря в наших северных лесах. Раз или два в сутки глухарь делает облет своих владений, набивает зоб сосновой хвоей, добавляя к ней немного можжевеловых ягод. Если сильный мороз, бредет пешком, срывая хвоинки с низких сосенок. Замечательно, что на однообразной сосновой диете глухарь не только не худеет, но, напротив, прибывает в весе.
Совершенно по-особому складываются отношения у сосны с косулей. Иногда она обкусывает вершинки сосенок, как и лось, иногда проходит мимо. Зато очень часто обдирает стволики у сосенок двухметровой высоты. Раньше думали, что обдирает ненамеренно, когда чистит рога. Однако этой операцией косуля занимается примерно месяц в году, а затески на соснах делает с ноября по март — почти полгода. Теперь выяснили: косуля размечает свои участки. Если придет кто-то с другого участка, то по затескам поймет, что место занято. Правда, используется не только сосна, а и другие деревья: осина, ель, пихта и даже ива, но сосне отдается предпочтение. Три четверти всех затесок — на сосне, на ели же — один процент, на пихте и того меньше. В чем причина, пока еще не разобрались. Неясно и то, почему для «пограничных столбов» выбраны лишь двухметровые сосенки, не ниже и не выше.