Тиссовые рощи считают поштучно. Сколько-то на Кавказе и кое-где в Карпатах. Да еще на Дальнем Востоке. Вот и все наше богатство. Зато от каждой веет седой стариной. Возраст деревьев до тысячи лет, а то и до двух. 600—700 лет — дело обычное. Нарядная густозеленая хвоя закутывает дерево еще гуще, чем у ели и пихты. Нижние ветки спускаются к земле так низко, что там и укореняются. Под тенью тисса не уживается ни одно дерево. Даже собственный молодняк. И поскольку смены старому поколению нет, стали считать тисе видом вымирающим.
Самая лучшая в мире тиссовая роща и самая древняя — Бацарская, в верховьях реки Алазани на Кавказе. И здесь нет подроста тисса. Побывал в ней профессор А. Долуханов. Не хотелось верить, что тисе вымирает. Стал искать причину, почему нет возобновления в тысячелетней роще.
Всходов появляется порядочно. Некоторые живут год, другие два. Третьей весны не переживают. Ботаник Л. Махатадзе проверил молодняк в Тарсачайской тиссо-вой роще в Армении, та же картина. Во всей роще нашел только один четырехлетний тиссик. Пусто, как и в Бацарской.
Не хватает света? Вряд ли. Тогда разрастался бы подрост тисса по прогалинам и полянам. Там толпится всевозможный молодняк: буковый, кленовый, ильмовый. Тиссового нет! Однако если побродить по окрестностям и не спешить, то в отдалении от старых деревьев молодняк тисса обнаружить можно. Немного, но есть. Растет куртинами отлично. Здоров. И почва под ним не тот богатый перегной, что под материнским пологом, ^ щебенка, в которой и мелкозема-то почти нет.
Что ждет старую рощу в будущем? Так и останется без смены и в конце концов погибнет от старости? И да, и нет. Да, потому что смены не будет. Место старых тиссов займут после их смерти буки, клены, ильмы. Но в стороне, где поднимаются куртинки молодняка, возникнет новая роща. Проживет, если удастся, тысячу лет или две. История повторится на новом месте. Так и кочует тисе по земле. Тысячу лет здесь, две тысячи там.
Итак, тисе не вымирающая порода. Доказать живучесть тисса можно не только этим. И не только почтенным возрастом. Еще и хорошим приростом, который дерево сохраняет до глубокой старости.
Обычная сосна в триста лет уже не растет в высоту. Тисе и в семьсот лет прибавляет каждый год сантиметров по семь. Значит, в таком возрасте он должен достигнуть высоты 49 метров. Если даже он в молодости рос помедленнее и в среднем прирост составлял не 7, а 6 сантиметров, то и тогда высота будет 42 метра. А на деле выше 30 почти не бывает. Чаще — 25. Простейшая арифметика дает осечку?
Долуханов взялся и за эту проблему. А поскольку в высоту дерево прирастает вершиной, обратил внимание именно на нее. Вернее, на них, потому что вершин у тисса не одна, а несколько. Это ученому было известно.
Самая лучшая в мире тиссовая роща и самая древняя — Бацарская, в верховьях реки Алазани на Кавказе. И здесь нет подроста тисса. Побывал в ней профессор А. Долуханов. Не хотелось верить, что тисе вымирает. Стал искать причину, почему нет возобновления в тысячелетней роще.
Всходов появляется порядочно. Некоторые живут год, другие два. Третьей весны не переживают. Ботаник Л. Махатадзе проверил молодняк в Тарсачайской тиссо-вой роще в Армении, та же картина. Во всей роще нашел только один четырехлетний тиссик. Пусто, как и в Бацарской.
Не хватает света? Вряд ли. Тогда разрастался бы подрост тисса по прогалинам и полянам. Там толпится всевозможный молодняк: буковый, кленовый, ильмовый. Тиссового нет! Однако если побродить по окрестностям и не спешить, то в отдалении от старых деревьев молодняк тисса обнаружить можно. Немного, но есть. Растет куртинами отлично. Здоров. И почва под ним не тот богатый перегной, что под материнским пологом, ^ щебенка, в которой и мелкозема-то почти нет.
Что ждет старую рощу в будущем? Так и останется без смены и в конце концов погибнет от старости? И да, и нет. Да, потому что смены не будет. Место старых тиссов займут после их смерти буки, клены, ильмы. Но в стороне, где поднимаются куртинки молодняка, возникнет новая роща. Проживет, если удастся, тысячу лет или две. История повторится на новом месте. Так и кочует тисе по земле. Тысячу лет здесь, две тысячи там.
Итак, тисе не вымирающая порода. Доказать живучесть тисса можно не только этим. И не только почтенным возрастом. Еще и хорошим приростом, который дерево сохраняет до глубокой старости.
Обычная сосна в триста лет уже не растет в высоту. Тисе и в семьсот лет прибавляет каждый год сантиметров по семь. Значит, в таком возрасте он должен достигнуть высоты 49 метров. Если даже он в молодости рос помедленнее и в среднем прирост составлял не 7, а 6 сантиметров, то и тогда высота будет 42 метра. А на деле выше 30 почти не бывает. Чаще — 25. Простейшая арифметика дает осечку?
Долуханов взялся и за эту проблему. А поскольку в высоту дерево прирастает вершиной, обратил внимание именно на нее. Вернее, на них, потому что вершин у тисса не одна, а несколько. Это ученому было известно.
Тиссовые рощи считают поштучно. Сколько-то на Кавказе и кое-где в Карпатах. Да еще на Дальнем Востоке. Вот и все наше богатство. Зато от каждой веет седой стариной. Возраст деревьев до тысячи лет, а то и до двух. 600—700 лет — дело обычное. Нарядная густозеленая хвоя закутывает дерево еще гуще, чем у ели и пихты. Нижние ветки спускаются к земле так низко, что там и укореняются. Под тенью тисса не уживается ни одно дерево. Даже собственный молодняк. И поскольку смены старому поколению нет, стали считать тисе видом вымирающим.
Самая лучшая в мире тиссовая роща и самая древняя — Бацарская, в верховьях реки Алазани на Кавказе. И здесь нет подроста тисса. Побывал в ней профессор А. Долуханов. Не хотелось верить, что тисе вымирает. Стал искать причину, почему нет возобновления в тысячелетней роще.
Всходов появляется порядочно. Некоторые живут год, другие два. Третьей весны не переживают. Ботаник Л. Махатадзе проверил молодняк в Тарсачайской тиссо-вой роще в Армении, та же картина. Во всей роще нашел только один четырехлетний тиссик. Пусто, как и в Бацарской.
Не хватает света? Вряд ли. Тогда разрастался бы подрост тисса по прогалинам и полянам. Там толпится всевозможный молодняк: буковый, кленовый, ильмовый. Тиссового нет! Однако если побродить по окрестностям и не спешить, то в отдалении от старых деревьев молодняк тисса обнаружить можно. Немного, но есть. Растет куртинами отлично. Здоров. И почва под ним не тот богатый перегной, что под материнским пологом, ^ щебенка, в которой и мелкозема-то почти нет.
Что ждет старую рощу в будущем? Так и останется без смены и в конце концов погибнет от старости? И да, и нет. Да, потому что смены не будет. Место старых тиссов займут после их смерти буки, клены, ильмы. Но в стороне, где поднимаются куртинки молодняка, возникнет новая роща. Проживет, если удастся, тысячу лет или две. История повторится на новом месте. Так и кочует тисе по земле. Тысячу лет здесь, две тысячи там.
Итак, тисе не вымирающая порода. Доказать живучесть тисса можно не только этим. И не только почтенным возрастом. Еще и хорошим приростом, который дерево сохраняет до глубокой старости.
Обычная сосна в триста лет уже не растет в высоту. Тисе и в семьсот лет прибавляет каждый год сантиметров по семь. Значит, в таком возрасте он должен достигнуть высоты 49 метров. Если даже он в молодости рос помедленнее и в среднем прирост составлял не 7, а 6 сантиметров, то и тогда высота будет 42 метра. А на деле выше 30 почти не бывает. Чаще — 25. Простейшая арифметика дает осечку?
Долуханов взялся и за эту проблему. А поскольку в высоту дерево прирастает вершиной, обратил внимание именно на нее. Вернее, на них, потому что вершин у тисса не одна, а несколько. Это ученому было известно.
Почему несколько? Тут мнения расходились. Одни считали, что это результат давнего срастания стволов. Другие представляли дело по-иному. Тисе — дерево теневыносливое. Поэтому растет во втором ярусе леса. Бук выше его. Во время бури бук может упасть и сломать вершину тисса. На смену сломанной придут боковые ветви. Будет несколько вершин. Правдоподобно? Да. Но в лесу то и другое случается редко. А много-вершинность повсеместна. Иногда в учебниках пишут, что вершина ломается под тяжестью снега. Но тисе порода местная и к снегу приспособлена издревле. Если и обломится когда вершинка, то опять-таки как исключение.
Долуханов предлагает свой вариант решения. Рассуждает так. Тисе — порода второго яруса леса. Приспособлена к жизни в вечной тени и сырости, где температура и влажность почти не колеблются. Поскольку же тисе растет и в старости хорошо, он постепенно из второго яруса выдвигается в первый. Там его встречают яркий свет, резкие перепады температур. Свищет ветер, ускоряя испарение. Непривычный к таким крайностям тисе суховершинит. Рост в высоту временно прекращается. Пока что боковые ветви займут место усохшей вершины… Но и они засохнут, как только поднимутся высоко, в запретную для тисса зону солнца и ветра. Возможно, в какие-то очень давние времена тисе и вырастал до 40 метроа, но тогда он должен был иметь над собой полог еще больших гигантов. Может быть, это были секвойи — Мамонтовы деревья? Гадать трудно. Но и тогда его должна была спасать суховершин-ность — великолепный предохранительный механизм, дарованный природой.
Третья странность тисса, удивившая тбилисского профессора,— ядовитость хвои. Ее яд смертелен для лошадей. Случайность или закономерность, выработанная длительным отбором? Долуханов считает — не случайность. Ведь подрост тисса так редок. Не будь хвоя ядовитой, его обгрызли бы.
Кто? Конечно, предки лошадей. Правда, дикие лошади, которых мы знаем, животные степные, но их предки в огромных количествах населяли леса. В третичном периоде непарнокопытные были одной из самых многочисленных групп позвоночных. Недаром их палеонтологическая история изучена лучше других. Сейчас токсичность хвои — рудиментарное свойство, но в древности это, видимо, помогло тиссу уцелеть.
Замечательно, что ядовита только хвоя. Семена безвредны (иногда их считают чуть ядовитыми). К тому же они окружены сладким, сочным присеменником, окрашенным в розовый или красный цвет. Семечко в нем сидит, как яйцо в рюмке, выглядывая тускло-зеленым концом. Яркая расцветка всегда привлекает птиц. Соблазняется даже куница, хотя и хищница. Профессор А. Формозов находил в желудке у этого зверька по две сотни тиссовых семян. Куницын вклад в расселение тисса, следовательно, тоже со счета сбрасывать нельзя. Но все ее старания пропадают нередко зря, потому что молодняк, выросший из посеянных семян, ждут разные беды и напасти.
И здесь мы снова должны вернуться к ядовитости хвои и поведению копытных. В наши дни олени и косули с удовольствием и пользой для себя щиплют тиссовую зелень с ветвей, иной раз обгладывая нижние ветки начисто. Профессор Д. Воробьев считает, что это делается с лечебной целью, против глистов. В особенности же любят молодняк и сощипывают у него верхушки в первую очередь. И малютки тиссы погибают. Конечно, доказать, что именно копытные повинны в уничтожении тиссового подроста, задача не из легких. Ведь в лесах столько разного зверья и птиц…
Однако дальневосточные биологи обнаружили один факт, разоблачивший неблаговидную деятельность косуль и оленей. На юге Приморского края есть остров Петрова. Островок небольшой — всего 28 гектаров. Зато растительность на нем совершенно уникальна. Среди липняков там сохранилась тиссовая роща — явление в Приморье необычайное. На Дальнем Востоке тисе в лесах редок. Дерево от дерева — шагов за 50, а то и за 100. Тут же ствол к стволу — кронами смыкаются. И подроста много, точно его специально сеяли. Не под собственным пологом, конечно, а в соседнем липняке. По 17 тысяч штук на гектаре, почти по две штуки на каждом квадратном метре! Не всегда и сосна наша может похвалиться такой уймой молодой смены. Тисе потому отлично возобновляется на острове, что там нет копытных. Ни косуль, ни оленей. Никто не обгрызает молодняк, и он растет себе спокойно, набирая высоту.
Правда, профессор Д. Воробьев считает, что успех возобновления на острове Петрова зависит еще и от птиц. Доказательства? Вот они. Птицы едят семена и выбрасывают ненужный им сочный присеменник — арил. Раз на острове тиссового молодняка много, значит, много и семян, следовательно, мало птиц. С таким утверждением не все согласны. Профессор Г. Бромлей из Владивостока уверен, что дело обстоит как раз наоборот. Птицы разносят и сеют семена, съедая лишь сочный арил. И называет главного сеятеля — дрозда. В Англии биологи тоже считают дрозда основным разносчиком семян дерева Ю, как там называют тисе. Рябину и дерево Ю дрозды очищают в первую очередь, едва дождавшись, пока созреют плоды.
Досконально проследили дальнейшую судьбу семян. Связь между деревом Ю и дроздами примерно такая же, как у кедровки с кедром. Дрозд набирает в зоб штук 25 семян и летит с ними на лужайку. Там прячет свое богатство в дернину и летит за новой порцией. Если поблизости есть скалистые холмы, летит туда. Может удалиться метров на 400. В Брекншире ботаник X. Гаппи заметил, что дрозды повадились пастись на крупном дереве Ю во дворе местной церкви. И улетали с грузом семян в горы. Гаппи отправился в горы и обнаружил там обильный молодняк тисса.
Итак, налицо два совершенно противоположных мнения. Первое: птицы едят семена и бракуют арил. Второе: птицы едят арил и сеют семена. Кто же прав? Видимо, правы обе стороны. И птицы разделяются на два лагеря. Одни — «за», другие — «против» дерева Ю. Так же, как это установил для рябины профессор А. Формозов, не успевший, однако, за 40 лет выяснить смысл этой запутанной игры природы.
В Москве тисе никогда не рос. Теперь в Главном ботаническом саду \’растет. Местные птицы быстро оценили его пунцовые, сладкие иплоди-ки», пополнив свою диету.
В Англии выращивание тиссов — своего рода хобби. Особенно любят сооружать из него живые заборы. Когда забор подрастет и станет слишком высоким, ставят лестницу и подстригают его на высоте в несколько метров. Бывают и семи и восьми метров. Это уже не забор, а заборище. Сохранились на Британских островах и несаженые, старые тиссы. В Дербишире уцелел уникальный экземпляр 2000-летнего тисса высотой в 15 метров. Подобные старцы обычно толсты, как баобабы. Толщина, однако, ложная. Ее создают дополнительные стволы, которые тесной гурьбою окружают ствол первоначальный. Э. Меннинджер сфотографировал один из толстяков. Его окружность составила 11 метров. Другой такой же тисе он оценил как 500-летний, хотя оговорился, что очень трудно точно установить возраст, потому что новые стволы тесно срастаются со старыми.
Из 10 видов тисса, которыми располагает наша планета, есть, кроме наших двух (остроконечного и ягодного), еще очень похожий на них тисе коротколистный на западе Северной Америки. Другой тисе, канадский, не дерево, а маленький кустарник. В горах Малайи растет тисе Валича.
Самая лучшая в мире тиссовая роща и самая древняя — Бацарская, в верховьях реки Алазани на Кавказе. И здесь нет подроста тисса. Побывал в ней профессор А. Долуханов. Не хотелось верить, что тисе вымирает. Стал искать причину, почему нет возобновления в тысячелетней роще.
Всходов появляется порядочно. Некоторые живут год, другие два. Третьей весны не переживают. Ботаник Л. Махатадзе проверил молодняк в Тарсачайской тиссо-вой роще в Армении, та же картина. Во всей роще нашел только один четырехлетний тиссик. Пусто, как и в Бацарской.
Не хватает света? Вряд ли. Тогда разрастался бы подрост тисса по прогалинам и полянам. Там толпится всевозможный молодняк: буковый, кленовый, ильмовый. Тиссового нет! Однако если побродить по окрестностям и не спешить, то в отдалении от старых деревьев молодняк тисса обнаружить можно. Немного, но есть. Растет куртинами отлично. Здоров. И почва под ним не тот богатый перегной, что под материнским пологом, ^ щебенка, в которой и мелкозема-то почти нет.
Что ждет старую рощу в будущем? Так и останется без смены и в конце концов погибнет от старости? И да, и нет. Да, потому что смены не будет. Место старых тиссов займут после их смерти буки, клены, ильмы. Но в стороне, где поднимаются куртинки молодняка, возникнет новая роща. Проживет, если удастся, тысячу лет или две. История повторится на новом месте. Так и кочует тисе по земле. Тысячу лет здесь, две тысячи там.
Итак, тисе не вымирающая порода. Доказать живучесть тисса можно не только этим. И не только почтенным возрастом. Еще и хорошим приростом, который дерево сохраняет до глубокой старости.
Обычная сосна в триста лет уже не растет в высоту. Тисе и в семьсот лет прибавляет каждый год сантиметров по семь. Значит, в таком возрасте он должен достигнуть высоты 49 метров. Если даже он в молодости рос помедленнее и в среднем прирост составлял не 7, а 6 сантиметров, то и тогда высота будет 42 метра. А на деле выше 30 почти не бывает. Чаще — 25. Простейшая арифметика дает осечку?
Долуханов взялся и за эту проблему. А поскольку в высоту дерево прирастает вершиной, обратил внимание именно на нее. Вернее, на них, потому что вершин у тисса не одна, а несколько. Это ученому было известно.
Почему несколько? Тут мнения расходились. Одни считали, что это результат давнего срастания стволов. Другие представляли дело по-иному. Тисе — дерево теневыносливое. Поэтому растет во втором ярусе леса. Бук выше его. Во время бури бук может упасть и сломать вершину тисса. На смену сломанной придут боковые ветви. Будет несколько вершин. Правдоподобно? Да. Но в лесу то и другое случается редко. А много-вершинность повсеместна. Иногда в учебниках пишут, что вершина ломается под тяжестью снега. Но тисе порода местная и к снегу приспособлена издревле. Если и обломится когда вершинка, то опять-таки как исключение.
Долуханов предлагает свой вариант решения. Рассуждает так. Тисе — порода второго яруса леса. Приспособлена к жизни в вечной тени и сырости, где температура и влажность почти не колеблются. Поскольку же тисе растет и в старости хорошо, он постепенно из второго яруса выдвигается в первый. Там его встречают яркий свет, резкие перепады температур. Свищет ветер, ускоряя испарение. Непривычный к таким крайностям тисе суховершинит. Рост в высоту временно прекращается. Пока что боковые ветви займут место усохшей вершины… Но и они засохнут, как только поднимутся высоко, в запретную для тисса зону солнца и ветра. Возможно, в какие-то очень давние времена тисе и вырастал до 40 метроа, но тогда он должен был иметь над собой полог еще больших гигантов. Может быть, это были секвойи — Мамонтовы деревья? Гадать трудно. Но и тогда его должна была спасать суховершин-ность — великолепный предохранительный механизм, дарованный природой.
Третья странность тисса, удивившая тбилисского профессора,— ядовитость хвои. Ее яд смертелен для лошадей. Случайность или закономерность, выработанная длительным отбором? Долуханов считает — не случайность. Ведь подрост тисса так редок. Не будь хвоя ядовитой, его обгрызли бы.
Кто? Конечно, предки лошадей. Правда, дикие лошади, которых мы знаем, животные степные, но их предки в огромных количествах населяли леса. В третичном периоде непарнокопытные были одной из самых многочисленных групп позвоночных. Недаром их палеонтологическая история изучена лучше других. Сейчас токсичность хвои — рудиментарное свойство, но в древности это, видимо, помогло тиссу уцелеть.
Замечательно, что ядовита только хвоя. Семена безвредны (иногда их считают чуть ядовитыми). К тому же они окружены сладким, сочным присеменником, окрашенным в розовый или красный цвет. Семечко в нем сидит, как яйцо в рюмке, выглядывая тускло-зеленым концом. Яркая расцветка всегда привлекает птиц. Соблазняется даже куница, хотя и хищница. Профессор А. Формозов находил в желудке у этого зверька по две сотни тиссовых семян. Куницын вклад в расселение тисса, следовательно, тоже со счета сбрасывать нельзя. Но все ее старания пропадают нередко зря, потому что молодняк, выросший из посеянных семян, ждут разные беды и напасти.
И здесь мы снова должны вернуться к ядовитости хвои и поведению копытных. В наши дни олени и косули с удовольствием и пользой для себя щиплют тиссовую зелень с ветвей, иной раз обгладывая нижние ветки начисто. Профессор Д. Воробьев считает, что это делается с лечебной целью, против глистов. В особенности же любят молодняк и сощипывают у него верхушки в первую очередь. И малютки тиссы погибают. Конечно, доказать, что именно копытные повинны в уничтожении тиссового подроста, задача не из легких. Ведь в лесах столько разного зверья и птиц…
Однако дальневосточные биологи обнаружили один факт, разоблачивший неблаговидную деятельность косуль и оленей. На юге Приморского края есть остров Петрова. Островок небольшой — всего 28 гектаров. Зато растительность на нем совершенно уникальна. Среди липняков там сохранилась тиссовая роща — явление в Приморье необычайное. На Дальнем Востоке тисе в лесах редок. Дерево от дерева — шагов за 50, а то и за 100. Тут же ствол к стволу — кронами смыкаются. И подроста много, точно его специально сеяли. Не под собственным пологом, конечно, а в соседнем липняке. По 17 тысяч штук на гектаре, почти по две штуки на каждом квадратном метре! Не всегда и сосна наша может похвалиться такой уймой молодой смены. Тисе потому отлично возобновляется на острове, что там нет копытных. Ни косуль, ни оленей. Никто не обгрызает молодняк, и он растет себе спокойно, набирая высоту.
Правда, профессор Д. Воробьев считает, что успех возобновления на острове Петрова зависит еще и от птиц. Доказательства? Вот они. Птицы едят семена и выбрасывают ненужный им сочный присеменник — арил. Раз на острове тиссового молодняка много, значит, много и семян, следовательно, мало птиц. С таким утверждением не все согласны. Профессор Г. Бромлей из Владивостока уверен, что дело обстоит как раз наоборот. Птицы разносят и сеют семена, съедая лишь сочный арил. И называет главного сеятеля — дрозда. В Англии биологи тоже считают дрозда основным разносчиком семян дерева Ю, как там называют тисе. Рябину и дерево Ю дрозды очищают в первую очередь, едва дождавшись, пока созреют плоды.
Досконально проследили дальнейшую судьбу семян. Связь между деревом Ю и дроздами примерно такая же, как у кедровки с кедром. Дрозд набирает в зоб штук 25 семян и летит с ними на лужайку. Там прячет свое богатство в дернину и летит за новой порцией. Если поблизости есть скалистые холмы, летит туда. Может удалиться метров на 400. В Брекншире ботаник X. Гаппи заметил, что дрозды повадились пастись на крупном дереве Ю во дворе местной церкви. И улетали с грузом семян в горы. Гаппи отправился в горы и обнаружил там обильный молодняк тисса.
Итак, налицо два совершенно противоположных мнения. Первое: птицы едят семена и бракуют арил. Второе: птицы едят арил и сеют семена. Кто же прав? Видимо, правы обе стороны. И птицы разделяются на два лагеря. Одни — «за», другие — «против» дерева Ю. Так же, как это установил для рябины профессор А. Формозов, не успевший, однако, за 40 лет выяснить смысл этой запутанной игры природы.
В Москве тисе никогда не рос. Теперь в Главном ботаническом саду \’растет. Местные птицы быстро оценили его пунцовые, сладкие иплоди-ки», пополнив свою диету.
В Англии выращивание тиссов — своего рода хобби. Особенно любят сооружать из него живые заборы. Когда забор подрастет и станет слишком высоким, ставят лестницу и подстригают его на высоте в несколько метров. Бывают и семи и восьми метров. Это уже не забор, а заборище. Сохранились на Британских островах и несаженые, старые тиссы. В Дербишире уцелел уникальный экземпляр 2000-летнего тисса высотой в 15 метров. Подобные старцы обычно толсты, как баобабы. Толщина, однако, ложная. Ее создают дополнительные стволы, которые тесной гурьбою окружают ствол первоначальный. Э. Меннинджер сфотографировал один из толстяков. Его окружность составила 11 метров. Другой такой же тисе он оценил как 500-летний, хотя оговорился, что очень трудно точно установить возраст, потому что новые стволы тесно срастаются со старыми.
Из 10 видов тисса, которыми располагает наша планета, есть, кроме наших двух (остроконечного и ягодного), еще очень похожий на них тисе коротколистный на западе Северной Америки. Другой тисе, канадский, не дерево, а маленький кустарник. В горах Малайи растет тисе Валича.