Лет около ста назад в Бузулукском уезде Самарской губернии проживал народный лекарь Ф. Муховников по прозвищу Кузьмич. Лечил ревматизм, болезни кишечника. Травой лечил, но какой, знали немногие. Народ валил валом. Приезжали даже из-за границы. Когда лекарь оказался не в силах снабжать уйму пациентов сырьем, он пошел на хитрость. По его совету сыновья крадучись пронесли несколько охапок травы с красными цветками и повесили для просушки. Один из пациентов выкрал пучок и отнес ботаникам. Те определили: самая обычная плакун-трава. Как только это стало известно, все принялись заготавливать плакун и ездить к Кузьмичу перестали.
На самом же деле Кузьмич лечил не плакуном, а эфедрой. Секрет эфедры перешел к нему от отца. Тот узнал его от бурят, когда жил в Забайкалье. Там по степям и каменистым склонам растет невзрачная травка без листьев с корявыми ползучими стебельками словно из проволоки. Членистые стебельки делают ее похожей на хвощ. Листочки, строго говоря, у эфедры есть, но крохотные, в виде чешуек, и сидят в узлах стебельков. Весной эфедру в степи можно и не заметить, но зато когда поспевают сочные «ягоды», их яркий ковер виден издалека.
Ягоды оранжевые. Степное зверье очень любит «степную малину» и разносит семена по окрестностям. В каждой ягоде одно семечко, отчего забайкальскую эфедру зовут односемянной. А европейскую ее родственницу просто кузьмичевой травой.
Из 10 видов эфедры, что растут у нас, не все так приземисты, что можно наступить и раздавить. В пустыне Каракумы эфедра шишконосная, борджок, вырастает в рост человека. Ни на одно из пустынных растений не похожа. В Каракумах она одна вечнозеленая. Уцелеть в страшную летнюю жару и сушь ей удается без труда. Листьев у нее, как и у карликовых собратьев, нет. А главный корень уходит на три метра в глубь почвы. Тратит воду экономнейшим образом, в 13 раз меньше, чем самые стойкие пустынные деревца.
Но все-таки главная роль эфедры в пустыне не в этом. Этот кустарник совершенно преображает пустыню. Человек, придя через несколько лет на то место, где был в молодости, не узнает его, если там поработал борджок. Будут воздвигнуты крепостные стены, на них расположатся сторожевые башни. Правда, одна эфедра такие пертурбации вызвать не может. Ей помогают постоянные спутники — полуденные песчанки, грызуны.
Ветер приносит летучее семечко борджока (у борд-жока нет сочных шишкоягод!), и из него вырастает кустик. Кустик начинает собирать возле себя песок, примерно так же, как это делает селитрянка в прикаспийских песках. Дальнейшая цепь событий иная. Борджок, хоть он и вечнозеленый, но каждый год часть веточек сбрасывает. Они цементируются песком, который заботливо надувает ветер. В песке много гипса, и цемент получается очень прочный. Песчаный бугор превращается в некоторое подобие термоса. В нем постоянная температура. Она колеблется совсем мало. Этим пользуются жуки, пауки и другая летающая и ползающая мелюзга. Поверхность бугра под борджоком от гипса спекается, образуя прочный свод наподобие крыши. Здесь поселяются полуденные песчанки.
На самом же деле Кузьмич лечил не плакуном, а эфедрой. Секрет эфедры перешел к нему от отца. Тот узнал его от бурят, когда жил в Забайкалье. Там по степям и каменистым склонам растет невзрачная травка без листьев с корявыми ползучими стебельками словно из проволоки. Членистые стебельки делают ее похожей на хвощ. Листочки, строго говоря, у эфедры есть, но крохотные, в виде чешуек, и сидят в узлах стебельков. Весной эфедру в степи можно и не заметить, но зато когда поспевают сочные «ягоды», их яркий ковер виден издалека.
Ягоды оранжевые. Степное зверье очень любит «степную малину» и разносит семена по окрестностям. В каждой ягоде одно семечко, отчего забайкальскую эфедру зовут односемянной. А европейскую ее родственницу просто кузьмичевой травой.
Из 10 видов эфедры, что растут у нас, не все так приземисты, что можно наступить и раздавить. В пустыне Каракумы эфедра шишконосная, борджок, вырастает в рост человека. Ни на одно из пустынных растений не похожа. В Каракумах она одна вечнозеленая. Уцелеть в страшную летнюю жару и сушь ей удается без труда. Листьев у нее, как и у карликовых собратьев, нет. А главный корень уходит на три метра в глубь почвы. Тратит воду экономнейшим образом, в 13 раз меньше, чем самые стойкие пустынные деревца.
Но все-таки главная роль эфедры в пустыне не в этом. Этот кустарник совершенно преображает пустыню. Человек, придя через несколько лет на то место, где был в молодости, не узнает его, если там поработал борджок. Будут воздвигнуты крепостные стены, на них расположатся сторожевые башни. Правда, одна эфедра такие пертурбации вызвать не может. Ей помогают постоянные спутники — полуденные песчанки, грызуны.
Ветер приносит летучее семечко борджока (у борд-жока нет сочных шишкоягод!), и из него вырастает кустик. Кустик начинает собирать возле себя песок, примерно так же, как это делает селитрянка в прикаспийских песках. Дальнейшая цепь событий иная. Борджок, хоть он и вечнозеленый, но каждый год часть веточек сбрасывает. Они цементируются песком, который заботливо надувает ветер. В песке много гипса, и цемент получается очень прочный. Песчаный бугор превращается в некоторое подобие термоса. В нем постоянная температура. Она колеблется совсем мало. Этим пользуются жуки, пауки и другая летающая и ползающая мелюзга. Поверхность бугра под борджоком от гипса спекается, образуя прочный свод наподобие крыши. Здесь поселяются полуденные песчанки.
Лет около ста назад в Бузулукском уезде Самарской губернии проживал народный лекарь Ф. Муховников по прозвищу Кузьмич. Лечил ревматизм, болезни кишечника. Травой лечил, но какой, знали немногие. Народ валил валом. Приезжали даже из-за границы. Когда лекарь оказался не в силах снабжать уйму пациентов сырьем, он пошел на хитрость. По его совету сыновья крадучись пронесли несколько охапок травы с красными цветками и повесили для просушки. Один из пациентов выкрал пучок и отнес ботаникам. Те определили: самая обычная плакун-трава. Как только это стало известно, все принялись заготавливать плакун и ездить к Кузьмичу перестали.
На самом же деле Кузьмич лечил не плакуном, а эфедрой. Секрет эфедры перешел к нему от отца. Тот узнал его от бурят, когда жил в Забайкалье. Там по степям и каменистым склонам растет невзрачная травка без листьев с корявыми ползучими стебельками словно из проволоки. Членистые стебельки делают ее похожей на хвощ. Листочки, строго говоря, у эфедры есть, но крохотные, в виде чешуек, и сидят в узлах стебельков. Весной эфедру в степи можно и не заметить, но зато когда поспевают сочные «ягоды», их яркий ковер виден издалека.
Ягоды оранжевые. Степное зверье очень любит «степную малину» и разносит семена по окрестностям. В каждой ягоде одно семечко, отчего забайкальскую эфедру зовут односемянной. А европейскую ее родственницу просто кузьмичевой травой.
Из 10 видов эфедры, что растут у нас, не все так приземисты, что можно наступить и раздавить. В пустыне Каракумы эфедра шишконосная, борджок, вырастает в рост человека. Ни на одно из пустынных растений не похожа. В Каракумах она одна вечнозеленая. Уцелеть в страшную летнюю жару и сушь ей удается без труда. Листьев у нее, как и у карликовых собратьев, нет. А главный корень уходит на три метра в глубь почвы. Тратит воду экономнейшим образом, в 13 раз меньше, чем самые стойкие пустынные деревца.
Но все-таки главная роль эфедры в пустыне не в этом. Этот кустарник совершенно преображает пустыню. Человек, придя через несколько лет на то место, где был в молодости, не узнает его, если там поработал борджок. Будут воздвигнуты крепостные стены, на них расположатся сторожевые башни. Правда, одна эфедра такие пертурбации вызвать не может. Ей помогают постоянные спутники — полуденные песчанки, грызуны.
Ветер приносит летучее семечко борджока (у борд-жока нет сочных шишкоягод!), и из него вырастает кустик. Кустик начинает собирать возле себя песок, примерно так же, как это делает селитрянка в прикаспийских песках. Дальнейшая цепь событий иная. Борджок, хоть он и вечнозеленый, но каждый год часть веточек сбрасывает. Они цементируются песком, который заботливо надувает ветер. В песке много гипса, и цемент получается очень прочный. Песчаный бугор превращается в некоторое подобие термоса. В нем постоянная температура. Она колеблется совсем мало. Этим пользуются жуки, пауки и другая летающая и ползающая мелюзга. Поверхность бугра под борджоком от гипса спекается, образуя прочный свод наподобие крыши. Здесь поселяются полуденные песчанки.
Песчанки делают в верхней части бугра множество ходов. Пока роют, перерезают эфедровые корни. Куст эфедры, теперь уже основательно разросшийся в стороны с помощью корневищ, местами усыхает. Уцелевшие ветви начинают самостоятельную жизнь. Вместо одного куста возникают два или три. А ветер между тем выдувает песок в тех местах, где куст засох и где есть выход песчаночьей норы. Ровный конус бугра как бы разрезается седловиной.
Каждый новый куст собирает возле себя песок, как его прародитель. Вырастают новые бугры, возвышаясь на старом. Затем ход событий повторяется. Через несколько десятков лет объединенными силами эфедры и песчанок сооружается песочный городок высотой метров до пяти с крепостными стенами — остатками первичного бугра и башнями на нем — вторичными дочерними буграми. Полная иллюзия укрепленного городка.
Неизвестно, как долго держалась бы в пустыне эфедровая крепость, если бы в плавную цепь событий не втиснулся черный саксаул. У выходов песчаночьих нор накапливаются семена саксаула. Удобренные пометом грызунов, молодые саксаульчики вырастают здесь, пользуясь защитой эфедровых кустов. Под кронами саксаулов появляются «салфетки» — слой просоленного грунта, который несет гибель всем соседям. В том числе и защитившей его в юности эфедре. Под кронами саксаула кончается жизненный путь эфедры. Правда, ей удается все-таки прожить лет до ста.
Как складывается дальнейшая ее судьба? Где возникает новый песчаный городок? Конечно, там, где нет саксаула, где отары овец разбили пески и позволили им двигаться по воле ветра. Таким образом, в наше время у эфедры есть все условия, чтобы расширять свои позиции. Тем более что сами вечнозеленые кусты скот ест мало. Наоборот, выедает все, что повкуснее, и освобождает для эфедры нужную ей площадь.
В мире 40 видов эфедры. Они растут не только у нас. Есть в Средиземноморье, и в Африке, и в обоих Америках. По пустыням и степям. Ближе к тропикам эфедры повыше, помощнее. Южноамериканский вид — эфедра трехтычинковая — небольшое деревце. Напоминает уже не хвощ, а скорее хвощевидную казуарину.
На самом же деле Кузьмич лечил не плакуном, а эфедрой. Секрет эфедры перешел к нему от отца. Тот узнал его от бурят, когда жил в Забайкалье. Там по степям и каменистым склонам растет невзрачная травка без листьев с корявыми ползучими стебельками словно из проволоки. Членистые стебельки делают ее похожей на хвощ. Листочки, строго говоря, у эфедры есть, но крохотные, в виде чешуек, и сидят в узлах стебельков. Весной эфедру в степи можно и не заметить, но зато когда поспевают сочные «ягоды», их яркий ковер виден издалека.
Ягоды оранжевые. Степное зверье очень любит «степную малину» и разносит семена по окрестностям. В каждой ягоде одно семечко, отчего забайкальскую эфедру зовут односемянной. А европейскую ее родственницу просто кузьмичевой травой.
Из 10 видов эфедры, что растут у нас, не все так приземисты, что можно наступить и раздавить. В пустыне Каракумы эфедра шишконосная, борджок, вырастает в рост человека. Ни на одно из пустынных растений не похожа. В Каракумах она одна вечнозеленая. Уцелеть в страшную летнюю жару и сушь ей удается без труда. Листьев у нее, как и у карликовых собратьев, нет. А главный корень уходит на три метра в глубь почвы. Тратит воду экономнейшим образом, в 13 раз меньше, чем самые стойкие пустынные деревца.
Но все-таки главная роль эфедры в пустыне не в этом. Этот кустарник совершенно преображает пустыню. Человек, придя через несколько лет на то место, где был в молодости, не узнает его, если там поработал борджок. Будут воздвигнуты крепостные стены, на них расположатся сторожевые башни. Правда, одна эфедра такие пертурбации вызвать не может. Ей помогают постоянные спутники — полуденные песчанки, грызуны.
Ветер приносит летучее семечко борджока (у борд-жока нет сочных шишкоягод!), и из него вырастает кустик. Кустик начинает собирать возле себя песок, примерно так же, как это делает селитрянка в прикаспийских песках. Дальнейшая цепь событий иная. Борджок, хоть он и вечнозеленый, но каждый год часть веточек сбрасывает. Они цементируются песком, который заботливо надувает ветер. В песке много гипса, и цемент получается очень прочный. Песчаный бугор превращается в некоторое подобие термоса. В нем постоянная температура. Она колеблется совсем мало. Этим пользуются жуки, пауки и другая летающая и ползающая мелюзга. Поверхность бугра под борджоком от гипса спекается, образуя прочный свод наподобие крыши. Здесь поселяются полуденные песчанки.
Песчанки делают в верхней части бугра множество ходов. Пока роют, перерезают эфедровые корни. Куст эфедры, теперь уже основательно разросшийся в стороны с помощью корневищ, местами усыхает. Уцелевшие ветви начинают самостоятельную жизнь. Вместо одного куста возникают два или три. А ветер между тем выдувает песок в тех местах, где куст засох и где есть выход песчаночьей норы. Ровный конус бугра как бы разрезается седловиной.
Каждый новый куст собирает возле себя песок, как его прародитель. Вырастают новые бугры, возвышаясь на старом. Затем ход событий повторяется. Через несколько десятков лет объединенными силами эфедры и песчанок сооружается песочный городок высотой метров до пяти с крепостными стенами — остатками первичного бугра и башнями на нем — вторичными дочерними буграми. Полная иллюзия укрепленного городка.
Неизвестно, как долго держалась бы в пустыне эфедровая крепость, если бы в плавную цепь событий не втиснулся черный саксаул. У выходов песчаночьих нор накапливаются семена саксаула. Удобренные пометом грызунов, молодые саксаульчики вырастают здесь, пользуясь защитой эфедровых кустов. Под кронами саксаулов появляются «салфетки» — слой просоленного грунта, который несет гибель всем соседям. В том числе и защитившей его в юности эфедре. Под кронами саксаула кончается жизненный путь эфедры. Правда, ей удается все-таки прожить лет до ста.
Как складывается дальнейшая ее судьба? Где возникает новый песчаный городок? Конечно, там, где нет саксаула, где отары овец разбили пески и позволили им двигаться по воле ветра. Таким образом, в наше время у эфедры есть все условия, чтобы расширять свои позиции. Тем более что сами вечнозеленые кусты скот ест мало. Наоборот, выедает все, что повкуснее, и освобождает для эфедры нужную ей площадь.
В мире 40 видов эфедры. Они растут не только у нас. Есть в Средиземноморье, и в Африке, и в обоих Америках. По пустыням и степям. Ближе к тропикам эфедры повыше, помощнее. Южноамериканский вид — эфедра трехтычинковая — небольшое деревце. Напоминает уже не хвощ, а скорее хвощевидную казуарину.