Смешанные широколиственно-еловые леса

Зона смешанных лесов — наиболее обширная зона Восточной Европы — на западе расширяется до 2 тыс. км, на востоке сужается до 1 тыс. км. Колебания сумм эффективных температур здесь всюду происходят в пределах от 1200 до 2400°, а количество осадков превышает их испаряемость. В процессе эволюции растительность приспособилась и к периодам преобладания холодных воздушных масс (когда господствующими становились таежные растения — бореальная флора), и к воздействию теплых воздушных масс Атлантики (когда условия благоприятствовали развитию широколиственных лесов — неморальная флора). Наложение ареалов таких пород-эдификаторов, как ель и дуб, лиственница и липа, клен и кедр, обостряет борьбу этих элементов флоры.
Люди с глубокой древности заселяли эти места, прекрасно приспособившись и к капризам погоды, и к вековым изменениям природы.
Кому из грибников, часами блуждающему среди безлюдных топей и чащоб, не доводилось вдруг оказаться на прекрасной липовой аллее, неведомо откуда появившейся среди леса? Или увидеть в светлой веселой березовой роще правильные прямоугольники зарослей, очерчивающих давно заброшенную пашню? Если же начать вспоминать свои грибные походы, то обнаружится, что чаще всего эти встречи со следами былых трудов состоялись в заболоченных понижениях, где чернушки, сыроежки, подберезовики заполняют вашу корзину.

Зона смешанных лесов — наиболее обширная зона Восточной Европы — на западе расширяется до 2 тыс. км, на востоке сужается до 1 тыс. км. Колебания сумм эффективных температур здесь всюду происходят в пределах от 1200 до 2400°, а количество осадков превышает их испаряемость. В процессе эволюции растительность приспособилась и к периодам преобладания холодных воздушных масс (когда господствующими становились таежные растения — бореальная флора), и к воздействию теплых воздушных масс Атлантики (когда условия благоприятствовали развитию широколиственных лесов — неморальная флора). Наложение ареалов таких пород-эдификаторов, как ель и дуб, лиственница и липа, клен и кедр, обостряет борьбу этих элементов флоры.
Люди с глубокой древности заселяли эти места, прекрасно приспособившись и к капризам погоды, и к вековым изменениям природы.
Кому из грибников, часами блуждающему среди безлюдных топей и чащоб, не доводилось вдруг оказаться на прекрасной липовой аллее, неведомо откуда появившейся среди леса? Или увидеть в светлой веселой березовой роще правильные прямоугольники зарослей, очерчивающих давно заброшенную пашню? Если же начать вспоминать свои грибные походы, то обнаружится, что чаще всего эти встречи со следами былых трудов состоялись в заболоченных понижениях, где чернушки, сыроежки, подберезовики заполняют вашу корзину.
Старые лиственничные редколесья, которые словно по мановению волшебной палочки перенеслись из далекой Сибири, непроходимые изгороди из боярышника, заросли сирени или великолепно цветущей все лето розы морщинистой (заслуженно называемой «царицей Севера»), аллея из гигантских и карликовых лип — все это следы деятельности конца XVIII в., дань моде и на сибирские пейзажи, и на парки в английском стиле без учета реальных сил для поддержания этих парков. Во второй половине XIX в. лесоводами в некоторых местах были созданы великолепные продуктивные леса. Этим они доказали возможность прибыльного и рационального хозяйствования в зоне смешанных лесов с получением выгоды исключительно за счет посадки, выращивания и переработки древесных насаждений. Средства на такие работы выделялись чаще всего купечеством. Следы деятельности конца XIX в. можно видеть, и сегодня в заболоченных лесах: здесь были прорыты осушительные канавы, едва заметные под пологом разросшихся лесов. Но чаще всего можно встретить стройные ряды сосен и елей современных посадок. Березовые рощи разрослись в местах, где шли наиболее активные бои и земля была изрыта окопами, воронками от снарядов.
Во все времена человек широко использовал естественные ресурсы окружающей природы. Испокон веков часть леса сводилась под пашни, на лесных полянах и опушках вручную выдергивался подрост древостоя, чтобы сохранить луга для сенокоса. Конечно, нельзя делать категорический вывод о том, что человеческая деятельность нанесла ущерб какой-либо одной древесной породе. Например, в интереснейшей сводке С. Ф. Курнаева «Основные типы леса средней части Русской равнины» (1968) содержится утверждение, что липа уничтожалась более, других пород и поэтому не выступает в лесах доминантой. Липа использовалась главным образом на лыко для лаптей, а поскольку лапти быстро изнашивались, то ее в прошлом действительно сильно уничтожали. Но затем, когда лапти -всецело заменила фабричная обувь, липа уже успела частично восстановить свои позиции. В работе Р. А. Кирпансоновой «Дубравы лесопарковой зоны Москвы» (1967) сделан вывод, что с середины XIX в. в связи с модой на мебель из дуба дубравы энергично вырубались, т. е. от деятельности человека тогда страдал главным образом дуб. В других работах есть утверждения, что ель, сосна, береза безжалостно вырубались испокон веков на дрова, для строительства, а береза — и на деготь. Поэтому все же можно сделать вывод о том, что в течение многих столетий все древесные породы использовались человеком в равной мере, и это не нарушало установившегося веками и тысячелетиями хода возобновления и смен лесных сообществ в соответствии с экологическими условиями местообитаний и климатической обстановкой периода воспроизводства лесов.
Было бы очень сложно сразу разобраться в изменениях природы за тысячелетие в таком обширном районе. Поэтому рассмотрим последовательно и западный, и восточный варианты, так как это позволит увидеть общие чертьиюзменений в природе.