Прикаспийские степи и пустыни

Прикаспий является юго-восточной окраиной Европы с наиболее резко выраженной континентальностью климата. Контрастность природных условий, их резкое изменение от года к году, яркие черты динамики растительности проявляются здесь особенно выразительно.
В IX—XII вв. климат Северного Прикаспия был суше и теплее современного. Каспийское море находилось \’в так называемой дербентской стадии регрессии, начало которой относится к V—VIII вв. н. э., а конец— к XIII в. Эта регрессия прерывалась некоторым подъемом уровня во второй половине X — начале XI в.
Заселяли Прикаспий в то время тюркоязычные кочевые племена. На картах Каспий рисовали в виде круга, а на юго-востоке отдельно помещалось Абаскунское море. Вот как писал в X в. о своих землях властитель Хазарии: «Страна [наша] не получает много дождей. В ней имеется много-много рек, в которых выращивается много рыбы. Есть [также] в ней у нас много источников. Страна плодородна и тучна, состоит из полей, виноградников, садов, парков. Все они орошаются из рек. У нас есть очень много всяких фруктовых
деревьев».
Стоит заметить, что колебания увлажненности были типичны для степей Причерноморья и Прикаспия и в легендарном прошлом. Так в VIII—III вв. до н. э. и в IV—-VIII вв. н. э. в степях было влажнее, увеличивался вывоз зерновых из Причерноморья, Каспийское море расширяло свои пределы. А во II — I вв. до н. э. и в I — III вв. н. э. в степях было суше, вывоз зерновых сокращался. Каспийское море находилось в регрессии. Зимы в этот период были холоднее. Условия рассматриваемого периода были близки к этому «сухому» периоду, но, разумеется, неидентичны.

Прикаспий является юго-восточной окраиной Европы с наиболее резко выраженной континентальностью климата. Контрастность природных условий, их резкое изменение от года к году, яркие черты динамики растительности проявляются здесь особенно выразительно.
В IX—XII вв. климат Северного Прикаспия был суше и теплее современного. Каспийское море находилось \’в так называемой дербентской стадии регрессии, начало которой относится к V—VIII вв. н. э., а конец— к XIII в. Эта регрессия прерывалась некоторым подъемом уровня во второй половине X — начале XI в.
Заселяли Прикаспий в то время тюркоязычные кочевые племена. На картах Каспий рисовали в виде круга, а на юго-востоке отдельно помещалось Абаскунское море. Вот как писал в X в. о своих землях властитель Хазарии: «Страна [наша] не получает много дождей. В ней имеется много-много рек, в которых выращивается много рыбы. Есть [также] в ней у нас много источников. Страна плодородна и тучна, состоит из полей, виноградников, садов, парков. Все они орошаются из рек. У нас есть очень много всяких фруктовых
деревьев».
Стоит заметить, что колебания увлажненности были типичны для степей Причерноморья и Прикаспия и в легендарном прошлом. Так в VIII—III вв. до н. э. и в IV—-VIII вв. н. э. в степях было влажнее, увеличивался вывоз зерновых из Причерноморья, Каспийское море расширяло свои пределы. А во II — I вв. до н. э. и в I — III вв. н. э. в степях было суше, вывоз зерновых сокращался. Каспийское море находилось в регрессии. Зимы в этот период были холоднее. Условия рассматриваемого периода были близки к этому «сухому» периоду, но, разумеется, неидентичны.
Для второго этапа (XIII—XVI вв.) характерен переходный характер. Первая волна трансгрессии Каспия приходится на 1500 г. Абаскунское море стало Астра-бодским заливом Каспийского моря. Астраханское ханство до 1556 г. контролировало Северный Прикаспий. На карте Фра Мауро 1459 г. полноводная Волга образует в низовьях обширную дельту, и один из правых притоков впадает в Каспий, сливаясь с Тереком. Вдоль рек показаны цепочки деревьев. Конфигурация же моря близка к современной. На других картах XV— XVI вв. группы деревьев показаны в междуречье Волги и Урала. Все карты из просмотренных (9 карт) иллюстрируют увеличение увлажненности по сравнению с современными условиями. Во второй половине XVI в. началась регрессия.
Косвенным доказательством того, что условия степи XV в. были иными по сравнению с современными, может служить запись И. Барбаро, наблюдавшего под Азовом движение по степи кочевий одного из ханов в 1437 г. Ханские стада лошадей, верблюдов, быков замыкались бесчисленными стадами мелкого скота и проходили мимо изумленного путешественника в течение шести дней.
Трансгрессия Каспия, развивавшаяся в конце XIII — начале XIV вв. и оставившая после себя древние береговые формы, вызвала подъем уровня моря на 4,5—5 м по сравнению с современным. Вековые изменения растительности проявились в этот период достаточно резко. Степи продвинулись на юг и восток, заняв ряд местообитаний полупустынных и полупустынно-пустынных формаций. По балкам, озерам, подам и ложбинам, систематически заливаемым водой, были развиты высокотравные луга, разрастались ивняки и группировки древесной растительности. Восточные авторы пишут о благодатных условиях в степях, изобилующих кормом и летом и зимой.
Спорово-пыльцевой анализ образцов, взятых из раскопов золоторрдынских городищ Актюбе и Сарайчик (Гурьевская область), свидетельствует об изменениях растительного покрова. Комплекс, полученный из отложений, датируемых археологами XIV в. н. э., обнаруживает до 26% пыльцы древесных пород, довольно разнообразного состава с преобладанием пыльцы широколиственных. Отмечается обилие пыльцы дикорастущих злаков и разнотравья, представленного флористически разнообразно.
Комплекс XVI в. свидетельствует об участии в растительном покрове Прикаспия лесных сообществ, о значительном развитии лугово-разнотравных ценозов и об остепнении полупустынных районов.
Третий этап (XVII — первая половина XIX в.) характеризуется наиболее высокой трансгрессией Каспийского моря нашего тысячелетия. Наиболее высокого уровня достигало море в XVIII в. В начале XIX в. прибрежные лиманы вновь стали морскими заливами, а бэров-ские бугры — островами. Однако трансгрессия начала XIX в. была последним повторением трансгрессий XVII—XVIII вв. Показательно, что трансгрессии Каспия совпадают с наличием большого количества бессточных озер в Причерноморье и Прикаспии, обилием рек и лесных массивов в лесостепи. Это дает основание считать, что уровень Каспия в большей степени зависит от влажных, прохладных условий летнего сезона, резко снижающих испарение с водной поверхности.
Описаний растительности XVII в. мало. Вот как описываются пески междуречья Волги — Урала в «Книге Большому чертежу» в 1627 г.: «А против Золотые Орды от Ахтубы 100 верст, пески Нарымские, вдоль песков 300 верст. А меж тех песков растет трава, и колодези многие». В степях в XVI—XVII вв. кочевало много племен из остатков Золотой Орды, а потом и Астраханского ханства. Наиболее влиятельными были ногайцы. Об обилии кормов в этот период в Прикаспийских степях можно судить по тому факту, что в XVI в. по Ногайскому шляху перегонялись на продажу в Московию десятки тысяч голов лошадей и овец. Кочевникам было выгодно сбывать скот северным соседям, и с XVI в. защиты у московских князей просят многие ханы и баи, что было вызвано помимо экономических причин и многократными попытками Ивана Грозного проникнуть в Прикаспии.
Обилие рыбы, дичи, хорошие урожаи бахчевых по ежегодно заливаемым лиманам и ерикам (а после спада воды обновляемым питательными веществами), наличие неисчерпаемых запасов соли — все это делало край вполне привлекательным и для русских и для казахов. Интересно отметить, что в XVIII в. в среднем течении Урала по долине встречались лось, благородный олень, косуля. В тростниках многочисленных лиманов, речушек, проток было много кабанов. В степях же бродили стада сайгаков. Образ жизни оседлых русских, казаков и мужиков, переселенных сюда в связи с освоением соляных месторождений, резко отличался от степных кочевников, и использование природных ресурсов было очень полным в силу того, что русские рыбачили, охотились, разводили сады и бахчи, возделывали поля. Скот же свой отдавали пасти казахам, и те вместе со стадами кочевали по землям, где русские не селились.
Проработка обширного историко-архивного материала и полевые исследования на северо-западе Прикаспийской низменности позволили Л. Г. Динесману (1960) восстановить природную обстановку конца XVIII — начала XIX в. и охарактеризовать ее следующим образом: «В то не очень далекое время берега рек и крупных озер, балки и некоторые падины, а возможно и лиманы, имели древесно-кустарниковую растительность, отмечавшуюся низким бонитетом (продуктивностью.— Прим. ред.) и малой полнотой насаждений. В ее состав входили дуб, ясень, липа, осина, вяз, тополь, яблоня, клен татарский, бересклет бородавчатый, крушина слабительная, жимолость татарская, терн, шиповник, лох узколистный и тамарикс. В падинах и западинах, как правило, были заросли спиреи. Травяной покров отличался от современного гораздо меньшим развитием полупустынных ассоциаций. Уровень водоемов был выше, чем теперь. По берегам многих из них росли тростники, в которых водились кабаны».
В описаниях Олеария начала XVII-в., Какаша середины XVII в., а затем П. И. Рычкова, относящихся к середине XVIII в., можно найти много ярких картин буйно разрастающихся трав, обилия озер и болот.
Для четвертого этапа, начавшегося в середине XIX в., типична регрессия Каспия. Начало этого общего изменения природной обстановки можно охарактеризовать так: «Все кайсаки утверждают, что море убывает, отступает, что небольшие озера высыхают, что места, некогда покрытые камышами, ныне поросли уже совсем иными растениями, то есть что болота пересыхают, не могут более питать камышей и вслед за тем порастают травами» **.
Многонациональное население Прикаспия с различным хозяйственным уклоном не могло быстро перестроиться, стада по-прежнему были огромными, и в результате травостой не смог выдержать такой нагрузки. Очень образно нарисовал обстановку конца XIX— начала XX в. житель села Факеевки Григорий Карта-шев в 1954 г.: «Стонала земля-матушка от скота, не могла прокормить всех, и стала потом песками рассыпаться». Действительно, вокруг этого поселка (бывшая станица Глинская) сыпучие пески заносили многие брошенные дома, обнажали старые захоронения на кладбище, засыпали давно заброшенные участки бывших «садков», цветников, бахчей.
Подобные места с сыпучими песками уже не используются. Но в то же время пески, лишенные растительности, являются прекрасным конденсатором влаги, и в котловинах среди таких песков всегда можно найти верховодки с пресной водой, чаще всего не связанные с грунтовыми водами. Нередко в таких котловинах можно встретить недавно поселившиеся зеленые тростники, а в Урдинских песках даже ивняки. Наиболее мощным эдификатором среди растений разбитых песков является полынь песчаная (Artemisia arena-ria). При уменьшении выпаса эта полынь очень быстро разрастается и образует массивы полузакрепленных песков. Темно-зеленые заросли песчаной полыни-чагыра издали привлекают внимание своей свежестью, высокими показателями жизненности. Но постепенно заросли песчаной полыни, используя накопленную песками воду и мешая конденсации новой, создают себе неблагоприятные условия. Огромные пространства песчаных массивов бывают сплошь покрыты засохшими черными зарослями этой полыни. Но и такие пески не безжизненны. На них поселяются серая полынь, мятлик живородящий, тонконог сизый. Постепенно злаки сплошным ковром покрывают былые сыпучие пески, и люди за внешнее сходство начинают называть эти места степями. Подобные смены протекают вследствие законов самих растительных сообществ, без воздействия климата и человека, вмешательство которого ограничивается первоначальным уничтожением растительности.
Огромны изменения растительности под воздействием метеорологических условий. Так, благоприятные погодные условия позволили собрать на  целинных землях Казахстана в 1956 г. 1,5 млрд. пудов, а в неблагоприятном 1960 г.— лишь 0,4 млрд. пудов.
Подобные изменения, повторяющиеся из года в год, из десятилетия в десятилетие, создают картину то сухого бесплодного, то зеленого богатого края, поражавшего всех, кто бывал в Северном Прикаспии. Наиболее увлажненными можно считать 1810-е гг., 1850—1860, 1883—1890. 1899—1915, 1920—1930, 1940— 1948. 1980-е гг. К сухим могут быть отнесены 1800-е гг.. 1820—50, 1860—80, 1890—1900, 1915—20, 1930—40, 1950—70 гг.
Таким образом, динамика растительности степей, полупустынь и пустынь Причерноморья и Прикаспия проявляется ярче при движении на восток. Увеличение континентальное™ вызывает уменьшение осадков и их резкие колебания. Важным сдерживающим фактором развития растительности • здесь выступают и холодные бесснежные зимы.
В XIII—XIX вв. в целом биопотенциал степных и полупустынных сообществ возрастал. Злаковые сообщества чаще, чем полынники, оказывались в более благоприятных условиях. По балкам, озерам, подам и ложбинам, систематически заполняемым водой, разрастались высокотравные луга и заросли ивняков, выходившие к Черному и Каспийскому морям. Местами они образовывали настоящие леса, изображавшиеся на картах средневековья.
В IX—XII вв. и начиная с середины XIX в. энергичнее развиваются полынники и другие полукустарничковые и кустарничковые группировки, а в ковыльных степях—-типчаковые популяции. Понижения реже заливаются водами, а затем покрываются злаками; чаще на них развиваются солянки. Но процесс этот динамичен, изменчив, и нельзя сделать вывод об опустынивании этих мест.