Учимся понимать животных, насекомых и растения

Такой лозунг был брошен во Франции в середине прошлого столетия. Толчком послужило сообщение некоего И. Талона. Он решил развести на клочке земли дубовую рощу. Посеял желуди и через несколько лет уже любовался плодами своих трудов. Точно в благодарность за внимание к судьбам земли природа одарила его уймой трюфелей. Тех самых черных трюфелей, которые высоко ценятся самыми изощренными гастрономами. Они росли под молодыми дубками и, выпирая из земли, поднимали ее кучками, наподобие кротовых холмиков.
 Обрадованный столь неожиданным подарком, Талон принялся скупать по дешевой цене пустующие земли и разводить на них дубовые рощи. И каждый раз, когда дубки начинали мужать, под ними приподнималась почва и появлялись душистые черные трюфели. По форме они напоминали картофелины, только кожура была шероховатой и черной, как шершавый собачий нос. На разломе мякоть отсвечивала фиолетово-черным и напоминала цветной мрамор.
 Любой секрет не вечен. Франция узнала тайну трюфелей от самого Талона (прежде собирали то, что находили в лесу). Сообщение Талона оказалось весьма кстати, потому что опустошительный натиск тли-филок-серы уничтожил изрядное количество виноградников. Виноградарям грозило разорение. На месте лоз вырастили дубовые рощи. Чтобы в дубравах росло больше трюфелей, старались брать желуди для посадки из тех рощ, где родилось больше ароматных подземных грибов.
 Как всегда, не обошлось без недоразумения. Французский ученый Г. Менневиль, более 30 лет изучавший трюфели, объявил, что они обильно растут лишь там, где дубы больные. Отсюда следовал вывод: дубы больные оттого, что трюфелевые грибы на них паразитируют. Это сообщение едва не испортило ход древонасаждений. В погоне за урожаями стали брать для посадки желуди с больных деревьев, полагая, что их восприимчивость к болезням перейдет по наследству к следующим поколениям, а значит, будет и больше трюфелей. По счастью, ботаник А. Шатен сумел доказать обратное. Убедил всех, что трюфель не паразит и вреда дубам не приносит. Поэтому увлечение больными дубами пустая и вредная затея.

Однажды некая французская фирма вывезла за город ворох канцелярских бумаг. Их свалили в кучу и сожгли. Следующей весной на месте кострищ появилась масса сморчков. Любители этих деликатесов терялись в догадках: то ли сыграл роль огонь, то ли виноваты бумаги? Находились такие, что несли в лес охапки макулатуры, жгли и ждали урожая. Другие просто поджигали лесной хлам. Успех, кажется, сопутствовал и тем и другим. Дело дошло до того, что не осталось ни одной вырубки, где бы не устроили пожара. Огонь, естественно, устремлялся в соседний лес. Леса запылали. Лесничие вознегодовали и добились запрета сморчкового промысла.
 После первой мировой войны, когда многие дома сгорели, на пепелищах поднялись легионы сморчков. Огнепоклонники немедленно вспомнили о забытом промысле, и леса снова запылали бы, если б не одно обстоятельство. К этому времени немецкие ученые выяснили, что можно выращивать эти весенние грибы и без огня. Грибоводы разминали шляпки зрелых сморчков, разбалтывали в воде, поливали землю, а потом засыпали золой. Сверху водружали слой соломы или прелых листьев. Хлопот меньше, а урожай больше. Однако французы не желали уступить пальму первенства. Они заметили, что сморчки появляются в садах там, где скапливаются кучи гнилых яблок. И зола была заменена яблоками.
 Теперь пора представить самого виновника происшествий. На обычные шляпочные грибы сморчок и похож и непохож. Ножка примерно такая же, как у всех, а шляпка коническая, сморщенная, как крошечная папаха из коричневого каракуля. Снаружи ямчатая, ноздреватая, как сушеная груша. В ямках сумки со спорами. Будь шляпка плоской, не гофрированной, сумок вошло бы меньше.

Собор Парижской богоматери много лет хранил тайну, о которой не знали ни верующие, ни сами святые отцы. Она была связана с жизнью гриба спорыньи, который и по сию пору досконально не изучен. Тем более в те давние годы, отстоящие от нас на пять-шесть веков. В то время в собор шли как в поликлинику для излечения от «злых корчей». Несчастные еле двигались от слабости. Падали у входа. Корчились в судорогах. Изо рта шла пена. Если больных зачисляли на довольствие собора, то спустя некоторое время симптомы болезни исчезали и исцеленный радостно шагал домой, прославляя силу святой церкви.
 Секрет излечения состоял в том, что больные получали иную пищу, чем дома. Причиной «злых корчей» был хлеб из плохо очищенного зерна. В таком зерне попадаются ядовитые рожки гриба спорыньи. В церковных закромах фиолетовые рожки тоже были, но зерно хранилось годами, а через год рожки теряли токсичность.
 Расчет природы точен. Никто не должен съесть рожок, прежде чем он выполнит свою функцию: обеспечит продолжение спорыньевого рода. Весной с зерном попадает на поля. Прорастает. На нем поднимутся красные шарики, на ножках —стромы. В них сумки со спорами. Споры попадут на цветки хлебных злаков, чтобы потом к осени вместо некоторых зерен в колосьях снова налились фиолетовые рожки. «Рогатой рожью» называют спорынью в своих рецептах фармакологи. Они используют рожки для лечения.
 Гриб очень тонко приспособлен к хозяину. Весь колос никогда не поражает. В колосе всего два-три рожка. Иначе бы погиб хозяин и не на чем было паразитировать. Летом ведется скоростное размножение гриба. Для содействия ему привлекаются насекомые. Под влиянием гриба цветки начинают выделять капли сладкого сиропа — «медвяную росу». Насекомые слетаются роем. Пьют росу. Вместе с ней уносят споры на другие колосья. Фронт спорыньи ширится.

Сто тысяч индюшат подохло на Британских островах в 1960 году. Поскольку сразу не могли выяснить, кто виновен в массовом падеже птицы, болезнь назвали условно: «Индюшка-Икс». У несчастных индюшат оказалась пораженной печень. Она затвердела, как каменная.
 Подозрение пало на арахисовую муку, которой кормили молодняк. Сама мука всегда шла в корм и никаких бед не вызывала. На этот раз зерно арахиса оказалось заплесневелым. Плесень вызвал грибок ас-пергилл желтый. Проследили, откуда идет зерно. Партия была получена из влажных тропиков. Плесени там действуют быстро, энергично.
 И тут наметилась связь. ЛюДи в тропиках тоже едят арахис. Из общего числа больных раком там у 70 процентов рак печени. Не аспергилл ли виноват? Очень похоже. Яд, который он выделяет, афлатоксин, действует именно на печень.

Зеленая плесень пеницилл начала свой победный марш по планете вовсе не на медицинском поприще. Гораздо раньше, примерно две тысячи лет назад, она вошла в дом в обществе сыра. Говорят, это случилось будто бы так. Пастушок гнал отару по склону горы возле селения Рокфор во Франции. Внезапный ливень заставил его искать убежища в пещере. Когда вновь засияло солнце, он покинул гостеприимный кров, забыв там свой завтрак — мешочек с хлебом и сыром.
 Вспомнил о еде уже за много километров от пещеры. Возвращаться не захотел. Вторично попал в те же края только через несколько дней. От хлеба ничего не осталось. Сыр уцелел. Только насквозь был пронизан зеленой плесенью. Юноша изнемогал от голода и рад был даже такой находке. Отломив кусок, почувствовал, что вкус сыра не ухудшился, а стал лучше во сто крат. С криком: «Чудо! Чудо!» — пастух ворвался в селение. Рокфорцы окружили его. Отламывали кусочки зеленого сыра. Жевали. Хвалили. С тех пор стали свои сыры носить в пещеру. Продукт зеленел и приобретал особую пикантность.

Лет около ста назад у подножия Эльбруса в аулах горцев-карачаевцев существовал обычай. На улицу выбрасывали кожаный бурдюк с молоком и оставляли там лежать на некоторое время. Каждый, кто проходил мимо, должен был пинать бурдюк ногой. Особенно нравилась эта процедура мальчишкам. Они катали его по земле, пинали, садились верхом. Физические упражнения прописывались бурдюку не случайно. Кроме молока, в него помещали еще и закваску — кефирные «зерна». Когда бурдюк пинали, бродящая жидкость взбалтывалась. Простокваша становилась однородной.
 В те годы мир еще не знал кефира. Знали только горцы. Секрет кефирных «зерен» они не разглашали. Так требовала религия. Однако никакой секрет не вечен. Мало-помалу сведения стали просачиваться, и постепенно с кефиром познакомились сначала в России, а потом и во всем мире. Началось повальное увлечение модным напитком, которое не кончилось и по сию пору.
 Рассказывают несколько историй, связанных с разглашением секрета. Есть со скачками, погоней и похищением красавиц. Мне показалась более правдоподобной версия казачки Н. Сигаловой из станицы Крымской, которую она описала в маленькой книжечке в конце века.
 По настоянию врачей Сигалова вынуждена была покинуть родные места и отправиться для лечения тяжелой легочной болезни на воды в Пятигорск. Перемена мест не принесла желаемого результата. Несчастная уже совсем потеряла надежду на исцеление, когда познакомилась в Пятигорске с приехавшими на рынок горцами. Узнала от них, что в аулах лечат болезни легких кефиром. Горцы рассказать-то рассказали, а привезти напиток отказались: запрещено кораном.
Вот если бы русская сама отправилась в аул…

Кажется, ни один из грибов не играл в жизни народов столь роковой, гибельной роли, как фитофтора. Грибок перекочевал из-за океана и обрушился в середине прошлого столетия на картофельные поля Европы. Свидетель этих событий Ф. Энгельс писал:
 «Что значит золотуха в сравнении с тем голодом, который в 1847 году постиг, в результате болезни картофеля, Ирландию и который свел в могилу миллион питающихся исключительно — или почти исключительно — картофелем ирландцев, а два миллиона заставил эмигрировать за океан!»
К. Маркс, оценивая причины французской революции 1848 года, назвал первой и главной «картофельную болезнь». Именно благодаря ей «взрыв общего недовольства был ускорен, а ропот вырос в восстание. .».

Несколько лет назад на острове Калимантан проводили кампанию борьбы с москитами. Смертоносная пыль ДДТ садилась на тропический лес. Москиты на время были оттеснены. Однако вскоре с хижин стали исчезать крыши. Их пожирали гусеницы какого-то насекомого. Раньше такого не замечалось. В джунглях жили хищные осы, которые контролировали число гусениц. ДДТ заодно с москитами истребил и ос. Гусеницы вышли из-под контроля. ДДТ на них действия не оказал.
 Если бы дело ограничилось крышами! От пестицида начали гибнуть домашние мухи. И потянулась цепочка жертв. Обычно на Калимантане мух глотают ловкие и быстрые ящерицы гекконы, отлично лазающие по стенам. Наевшись мух, гекконы получили свою порцию ДДТ. Ничего не подозревавшие кошки ловили обессиленных гекконов и съедали их. Кошачье поголовье стало редеть и исчезло.

Трудно сказать, к какому царству живых существ отнести грибы. До сих пор считают растениями: прикрепленный образ жизни, неограниченный рост, всасывание пищи, а не заглатывание. Но находят все больше признаков, напоминающих животных: хитин в клеточной оболочке, гликоген, а не крахмал в качестве запасного питательного вещества, продукт обмена — мочевина… Сами органического вещества, кажется, не строят. Пользуются готовым.