Программа грандиозного подъема народного хозяйства, в которой наряду со всесторонним использованием природных ресурсов в нашей стране остро поставлена задача сохранения природной среды, предусматривает глубокий анализ многовекового опыта взаимодействия человека с природой. Особое место отводится борьбе с последствиями всевозрастающего антропогенного воздействия на природную среду. Однако при этом нельзя не учитывать естественный фон природных изменений и деятельности людей, стихийно перестраивавшейся в течение тысячелетий в соответствии с этими вековыми изменениями.
Люди различных этнических групп, с глубокой древности населявшие Восточную Европу, несмотря на различия в хозяйственном укладе, образе жизни, верованиях, чувствовали динамику окружающей природы и довольно полно ее использовали, не нарушая гармонии окружающей среды.
Современный человек не может не мыслить общеземными и даже космическими критериями. В этом его сила и преимущество перед людьми прошлого. Однако замкнутость наших предков в узком мирке деревни, хутора, поля, рощи давала им возможность углубленного изучения этого маленького уголка Земли и накопления знаний об его изменениях и выгодном использовании многими-многими поколениями. Мы лишены этого преимущества—наши стационарные наблюдения за природой в лучшем случае исчисляются десятилетиями. А опыт старожилов нам, вооруженным достижениями научно-технической революции, порой представляется примитивным. Нам, например, кажется варварским случайно дошедшее до XVII в. подсечное хозяйство с его периодическим выжиганием лесов. Однако этот способ хозяйствования позволял много столетий, не нарушая природного равновесия, практически в одном месте иметь и плодородную пашню, и дрова, и место для выпаса скота, для сбора грибов, и источник минеральных удобрений, дегтя, щелока для стирки, правда, при условии разумного чередования выжигаемых участков.
Люди различных этнических групп, с глубокой древности населявшие Восточную Европу, несмотря на различия в хозяйственном укладе, образе жизни, верованиях, чувствовали динамику окружающей природы и довольно полно ее использовали, не нарушая гармонии окружающей среды.
Современный человек не может не мыслить общеземными и даже космическими критериями. В этом его сила и преимущество перед людьми прошлого. Однако замкнутость наших предков в узком мирке деревни, хутора, поля, рощи давала им возможность углубленного изучения этого маленького уголка Земли и накопления знаний об его изменениях и выгодном использовании многими-многими поколениями. Мы лишены этого преимущества—наши стационарные наблюдения за природой в лучшем случае исчисляются десятилетиями. А опыт старожилов нам, вооруженным достижениями научно-технической революции, порой представляется примитивным. Нам, например, кажется варварским случайно дошедшее до XVII в. подсечное хозяйство с его периодическим выжиганием лесов. Однако этот способ хозяйствования позволял много столетий, не нарушая природного равновесия, практически в одном месте иметь и плодородную пашню, и дрова, и место для выпаса скота, для сбора грибов, и источник минеральных удобрений, дегтя, щелока для стирки, правда, при условии разумного чередования выжигаемых участков.
Программа грандиозного подъема народного хозяйства, в которой наряду со всесторонним использованием природных ресурсов в нашей стране остро поставлена задача сохранения природной среды, предусматривает глубокий анализ многовекового опыта взаимодействия человека с природой. Особое место отводится борьбе с последствиями всевозрастающего антропогенного воздействия на природную среду. Однако при этом нельзя не учитывать естественный фон природных изменений и деятельности людей, стихийно перестраивавшейся в течение тысячелетий в соответствии с этими вековыми изменениями.
Люди различных этнических групп, с глубокой древности населявшие Восточную Европу, несмотря на различия в хозяйственном укладе, образе жизни, верованиях, чувствовали динамику окружающей природы и довольно полно ее использовали, не нарушая гармонии окружающей среды.
Современный человек не может не мыслить общеземными и даже космическими критериями. В этом его сила и преимущество перед людьми прошлого. Однако замкнутость наших предков в узком мирке деревни, хутора, поля, рощи давала им возможность углубленного изучения этого маленького уголка Земли и накопления знаний об его изменениях и выгодном использовании многими-многими поколениями. Мы лишены этого преимущества—наши стационарные наблюдения за природой в лучшем случае исчисляются десятилетиями. А опыт старожилов нам, вооруженным достижениями научно-технической революции, порой представляется примитивным. Нам, например, кажется варварским случайно дошедшее до XVII в. подсечное хозяйство с его периодическим выжиганием лесов. Однако этот способ хозяйствования позволял много столетий, не нарушая природного равновесия, практически в одном месте иметь и плодородную пашню, и дрова, и место для выпаса скота, для сбора грибов, и источник минеральных удобрений, дегтя, щелока для стирки, правда, при условии разумного чередования выжигаемых участков.
Культ деревьев и заповедование целых рощ имели целью прежде всего охрану основных объектов природы.
Вероятно, одной из полезнейших задач краеведения было бы восстановление бывших участков культовых рощ или их былых контуров. Поэтому каждое сообщение о былых культовых деревьях или рощах, старых парках, знаменитых садах прошлого очень интересно. И было бы очень полезно, если бы наряду с охраной архитектурных памятников старины, широко ведущейся в нашей стране, под защиту брались бы и окружающие их территории, в которых бы по возможности восстанавливался природный облик. Движение по выявлении) подобных мест уже дало возможность найти сотни интереснейших объектов. Но охрана не должна выражаться в сооружении заборов и стендов с угрожающими надписями. Все эти места люди должны по-хозяйски использовать. Надо знать их историю, со школьной скамьи приучаться любить природу родных мест, которая возникает из знания конкретной истории каждой рощи, деревни, пруда. И тогда вряд ли у кого-нибудь возникнет желание портить и ломать то, что создавалось еще прадедами и помогало жить многим поколениям предков. Вероятно, заслуживают внимания и участки, не подверженные эрозии и дающие из года в год хорошие урожаи, или прекрасно возобновляющиеся естественным путем лесные массивы. В Восточной Европе, например, нет таких мест, где бы люди не жили уже тысячелетие. Кажущаяся «дикость» некоторых мест в- прошлом создавалась искусственно в военных целях, для сохранения охотничьих угодий, мест бортничества. Пашни, рыбные угодья, ягодники испокон веков широко использовались, и каждый уголок, где люди веками могли получать дары природы без перегрузок и нарушения равновесия в природе, заслуживает особого внимания.
Любые колебания увлажненности проще переносятся в пересеченной местности. И бытует в легендах многих народов история о потопе и людях, спасающихся на высокой горной вершине… Но это крайности. А хотелось бы сравнить довольно обычные для Русской равнины участки слегка всхолмленной местности с водотоками, углубленными всего на 5—20 м. Такие места расположены, например, к югу от Москвы — по Пахре, Северке и десяткам других некрупных рек. Увеличение увлажненности вызывало увеличение водности рек, смену доминантов в лесах. Массивы лесов здесь имеют фрагменты дубрав и ельников, хотя всюду преобладают березняки, но никаких нарушений равновесия из-за этого не было.
Поэтому подобные места активно использовались все тысячелетие. Каждая деревня, каждый погост, каждый починок передавались из поколения в поколение московскими князьями или дарились во владение ближайшим помощникам. Поля здесь по-прежнему плодородны. Леса, радующие грибников, расположены преимущественно по неудобям. В таких местах надо с большой осторожностью подходить к любым преобразованиям природы с применением нашей мощной техники. Естественность природы здесь лишь кажущаяся. Каждая рощица на учете у человека многие столетия. И то, что эти земли не достались нам изрезанными оврагами, со смытыми почвами,— большая заслуга местных жителей, которые, возможно, сами об этом и не задумываются за суетой повседневных дел.
Сравним две деревни, находящиеся в 50 км к юго-востоку от Москвы и разделенные р. Северкой шириной не более 6—8 м.
Окрестные леса, луга, пашни, деревянные избы вдоль старых улиц здесь одинаковы. Но Авдотьино широко известно благодаря выдающемуся русскому просветителю Николаю Ивановичу Новикову. Еще в XVIII в. он построил кирпичные избы (назвав их «домами связи»), предназначенные для нескольких крестьянских семей, желая развить среди крестьян своеобразную кооперацию. И сегодня эти дома еще служат людям: они побелены, крыты шифером; современные веранды, окружающие дома в соответствии со вкусом хозяев, очень украшают двухсотлетние строения. И при этом деревня—не безжизненный музей под открытым небом, а полный жизни памятник трудам Новикова и крестьянам, сохранившим деревню с садами, огородами, обилием • домашней птицы. А рядом, в Большом Алексеевском, возведены многоэтажные дома, окруженные обширными пустырями. Конечно, в отдельной современной квартире жить удобнее, но иметь подсобное хозяйство невозможно. И такая деревня теряет свое основное преимущество — близость к земле, не приобретая при этом полностью и городских удобств. Природа же в подобных случаях теряет свою биомассу, начиная с отсутствия приусадебных садов, цветников, огородов, птиц, домашнего скота и кончая оскудением почвы без естественного поступления удобрений от всей этой живности.
Разговор об Авдотьине начат еще и для того, чтобы снова обратить внимание на важность бережного отношения к памятникам архитектуры при сохранении того природного фона, который типичен для них. «Не красна изба углами, а красна пирогами»,—гласит -известная всем поговорка. И когда мы хотим сохранить интересный дом, парк или лес для того, чтобы показать его в первозданном виде, то часто не добиваемся этого, так как, отрывая этот объект от окружающей среды и лишая его жизненных функций, мы получаем искусственную копию вместо подлинного экспоната. Авдоть-ино в этом отношении является примером удачного сочетания охраны и историко-архитектурных памятников и природы без изъятия этой деревни из хозяйственной деятельности. Подобных сочетаний заповедности и хозяйственной деятельности людей немало в нашей стране, они, в частности, типичны для Прибалтийских республик.
Ни в Авдотьине, ни в Алексеевском, и даже ни в десятках других деревень Подольско-Коломенского, или Северского, ополья колебания увлажненности не оказывали значительного влияния на хозяйственную деятельность. Иначе проявлялись эти изменения в понижениях без четко выраженной речной сети. В пределах этого же физико-географического района— Москворецко-Окской моренно-эрозионной равнины, в 100 км на юго-восток от Москвы, есть деревня Вихор-на. Расположена она на невысоком пологосклонном поднятии, возвышающемся среди так называемого Змеиного болота. Ручьи и небольшие речушки имеют сток из этого болота в Каширку, Лопасню, Оку. Деревня эта, как и места по Северке, упоминается <в грамотах московских князей. Серпуховские князья передавали Вихорну своим потомкам вместе с окрестными деревнями. Через два века в писцовых книгах Вихорна упоминается вместе с окрестными опустевшими деревнями. А сейчас среди заболоченных лесов и лугов невозможно найти следов этих деревень. Остались только сама Вихорна на возвышении и остатки многочисленных обвалованных дорог, заросших старыми липами, местами исчезающими среди болот.
История каждого участка земли в Москве полна событиями, связанными как с деятельностью людей, так и с развитием самой природы. Давайте же углубимся в многовековую историю довольно типичного склона речной долины с низменным, луговым левым берегом и высоким крутым правым, рельеф которого осложнен деятельностью древних и современных оползней. Это склон Москвы-реки, живописный вид которого хорошо знаком каждому, кто побывал в Лужниках или проезжал здесь по метромосту.
Люди с глубокой древности заселяли ровную поверхность над крутым склоном. Однажды мощный оползень сместил вниз по склону и завалил одно из таких поселений, и теперь мы никогда не выясним, как пережили люди тех далеких времен эту катастрофу. Оползни случались и потом. Но людей привлекали к этому склону многочисленные родники с чистой водой, рыбная ловля, чередование лесных зарослей по склонам с ровными участками, пригодными для строительства жилья, садов, огородов. Село Воробьеве -кое славилось уже во времена молодого Ивана Грозного, который любил сюда выезжать. Высокую культуру земледелия донесли жители этого села до нынешнего века. На предвоенной (до Великой Отечественной войны) сельскохозяйственной выставке здешние сорта дынь заслужили самую высокую оценку.
Примечательны многочисленные родники, выходящие у подножия основного склона. Вмещающей породой для горизонта этих вод являются белые мелкозернистые (аптские) пески, и воды эти очень чистые, приятные на вкус, многие века пользующиеся заслуженной славой. Когда-то водами этих родников заполняли деревянные бочки и торжественно везли их на лошадях в Кремль, так как великие князья пили только эту воду.
Царь Алексей Михайлович решил организовать «центр» по переводу литературы с греческого на русский язык. Для этого на тихом берегу Москвы-реки боярином Федором Ртищевым был открыт в 1648 году Андреевский монастырь. Но уже при Петре I здесь был создан приют для подкидышей. Потом сделали приют для обедневших купцов. Москвичи давно окрестили это место Андреевской богадельней. И без ее силуэта трудно теперь представить этот участок склона.
В послепетровские времена склон ниже богадельни стал застраиваться дворцами новой знати. Но богатство их было скоротечным, а парки и величественные здания, меняя владельцев, существуют и поныне. Широколиственные леса из дуба, клена, липы восстанавливают свои позиции по склонам, где прекращен выпас скота. От знаменитого «Нескучного сада» не осталось экзотических пришельцев еще в начале нашего века. Примечательно быстрое распространение недотроги мелкоцветной (Impatiens parviflora D. С.), занесенной в Москву всего столетие назад. А сейчас это самое распространенное растение на всем склоне. Стоит отметить появление пролесника (Mercurialis perennis L), типичного для широколиственных лесов.
В прошлом веке, а особенно широко в наше время используется этот участок Москвы-реки как зона отдыха. Старые москвичи, наверное, еще помнят названия «Ноева дача» или «Мамонова дача» применительно ко дворцу елизаветинских времен, в котором размещается сейчас Институт физической химии.
Первое название легко объяснимо, так как последним хозяином дома был богатый купец Ноев, известный москвичам благодаря выращиванию и продаже цветов. А вот второе название — более старое и связано с трагической судьбой Дмитриева-Мамонова. Он был одним из богатейших людей начала XIX века. В войну 1812 года он на свои средства снарядил целый полк и воевал с французами во главе его. В 20-х годах он был одним из организаторов и главным финансистом тайного общества, предшествовавшего союзам декабристов. Заговор был раскрыт. Дмитриев-Мамонов был объявлен сумасшедшим и лишен права распоряжаться своими богатствами. Ему не было еще тридцати лет, когда он был помещен в особняк, приветливо возвышающийся башенками среди деревьев. Около сорока лет, до самой смерти, он находился в полнейшей изоляции, не общаясь ни с одним человеком, находя в положенньге часы вкусную пищу, имея возможность постоянно видеть Москву из своей роскошной тюрьмы. И поэтому название «Мамонова дача» произносилось и во времена моего детства с какой-то мрачной таинственностью, и я уже много лет спустя узнала причину этого.
После победы 1812 года, до сооружения главного памятника победителям, который хотели вначале построить на Воробьевских горах, но потом из-за неустойчивости склона отложили это намерение, здесь была построена лишь скромная церковь Святой Троицы. Примечательна она тем, что строители очень удачно ее поставили и соорудили прочный фундамент, выбрав среди оползневого склона самый спокойный участок.
С конца прошлого века, судя по картине К. А. Саврасова, вид участка склона в этом месте почти не изменился.
Красота пейзажа и хорошее качество воды были использованы купцом Крынкиным. Немного поодаль от церкви, выше по течению, им была построена «Чайная», где подавали самовары на отдельные столики.
Ниже этого места, на ровной поверхности древней оползневой ступени, в 1930-х годах хотели сделать стадион. Зрителей же предполагалось разместить на скамьях по склону. Но этому решительно воспротивились геологи. Они считали, что страсти болельщиков могут быть такими бурными, что разбудят «заснувший» оползень… И тогда не рискнули спорить с природой. Современное строительство мало изменило природу склона.
Сорружение Смотровой площадки, трамплинов, дорожек, прекрасной набережной с великолепно оборудованными пляжами придало старым лесам по склонам парковый облик. Сейчас уж редко кто помнит крутые песчаные откосы над пляжем, подъем на которые в лоб казался ребятишкам равносильным восхождению на горные вершины. Сегодня ровный зеленый откос на этом месте ничем не напоминает бывший дикий обрыв. Искусственные откосы так хорошо вписываются в пейзаж, что скоро никто не будет помнить, что сооружены они нашими современниками одновременно с метромостом. Тысячи москвичей отдыхают на Ленинских горах жаркими летними днями, почти все гости столицы приезжают любоваться Москвой со Смотровой площадки. Склон как зона рекреации используется сполна. Хотя если уж говорить о вовлечении в дело всех природных ресурсов, то здесь есть возможность шире использовать родниковые воды, а если бы еще организовать чайную с самоварами, то от желающих полюбоваться Москвой за чашкой чая не было бы отбоя…
Вот каким разнообразным может быть использование склона реки всего в два километра длиною.
Есть у нас сотни деревень, история которых исчисляется многими столетиями. Краеведов повсеместно ждут интересные открытия. После Великой Октябрьской социалистической революции краеведение получило широкое развитие. Неоднократно созывались всесоюзные съезд ь! по вопросам краеведения. Многие печатные труды тех лет и сейчас являются непревзойденными по глубине. Работа краеведов могла бы помочь лесоводам. Каждому вступающему в лес было бы интересно прочитать на плакате, кем и когда был создан этот лес. И сразу же станет заметным тот гигантский труд по лесоразведению, который проделан нашими современниками.
Применительно к лесоразведению и лесоводству выявленные вековые колебания динамики лесных насаждений нуждаются на современном этапе в каких-то новых формах хозяйственного внедрения.
На проходившей в Москве на ВДНХ в ноябре 1979 г. школе передового опыта по лесоустройству в горных условиях отчетливо прозвучала необходимость учета динамики стихийно-разрушительных процессов. при лесохозяйственных мероприятиях в горах. Заслуживают особого внимания предложения по переходу к выделению лесоустроительных наделов по определенным бассейнам, а не строго по квадратам, как это повсеместно практикуется сейчас. При оценке лесов в определенных бассейнах легче учитывать сход лавин, селей, паводков в связи с колебаниями увлажненности. Ведь известно, что когда происходит усиление лавинной деятельности и лавинами выбивается лес, записанный в ведомостях и планах как лес, то оставлять это место беслесным нельзя. Приходится ежегодно засаживать этот участок после очередного схода лавины. Перевести же его из леса в луг очень трудно, так как аккуратные квадраты лесов делят план безотносительно к лавинам, селям, оползням.
Важный аспект применения сведений об изменениях природной среды встал особенно остро в связи с принятой в мае 1982 г. на Пленуме ЦК КПСС Продовольственной программой до 1990 г. и мерами по ее реализации.
Подъем земель Нечерноземья, безусловно, является актуальным мероприятием по созданию гарантированных урожаев при условии повышения температур и снижения увлажненности.
Продовольственная программа предусматривает создание крупных агропромышленных комплексов, с помощью которых можно быстрее всего обеспечить трудящихся продовольствием. Но крупные фермы и комбинаты могут создаваться вблизи дорог. Огромное же количество сельских населенных пунктов находится в отдалении от них. Многие столетия на огромных пространствах нашей страны сообщение осуществлялось по рекам. Зимой открывался санный путь, благодаря которому тысячи селений вывозили свою продукцию на обмен. Сегодня—время автострад, железных дорог, воздушных путей сообщения, и положение резко изменилось. Но все эти пути сообщения рациональны для крупных населенных пунктов. А для полного использования природных возможностей без нарушения гармонии с окружающей средой необходимы малые и средние поселения.
Но при оценке природных богатств одних цифр мало. Какими цифрами, например, оценить красивый пейзаж, свежий воздух, ромашковый луг? Сейчас жители тысяч мелких сельских поселений либо переселяются на центральную колхозную или совхозную усадьбу, либо ежедневно ходят на работу пешком по лесным тропам. А пока будет найден путь решения судьбы мелких селений, они пустеют, хотя многие из них могли бы похвастаться многовековой историей. Вокруг Москвы, например, существуют и поныне десятки деревень, отмеченных в грамотах первых московских великих князей, т. е. с XIV в. Поля вокруг таких деревень невелики—около 10 га. Люди испокон веков занимались наряду с сельским хозяйством различными промыслами, что типично для деревень всего Нечерноземья. Если подсчитать объем продукции с полей таких деревень, то каждому станет ясно, что дешевле получить хлеб с огромных степных полей, да и любая продукция таких деревень себя не окупает. Но как учесть те продовольственные резервы, которыми дарит окружающая природа именно такие мелкие поселения,— огороды, рыба в прудах, лесные поляны с травами, веники, дрова, грибы, возможности для пчеловодства, садоводство, сбор ягод и орехов в лесах? Сейчас небольшие поля таких деревень перепахиваются мощными тракторами за один-два дня, но, добираясь от деревни к деревне, эти тракторы не только затрачивают горючее, но и разрушают дороги. Может быть, стоит усилить автономность таких селений, создав свой небольшой машинный парк из небольших машин, свои пекарни, школы. Если же идти только по пути укрупнения таких деревень, то окружающая природная среда не выдержит перегрузок, и можно потерять то малое, что она веками давала людям.
Все это не ново. Но хотелось бы еще раз напомнить, что большинство старых деревень расположено на возвышенных местах, имеют родниковую воду, окружены пашнями с веками удобрявшимися и хорошо окультуренными землями, на мелких речушках созданы пруды, а в целом эти мелкие селения так прочно слились с окружающей природой, что даже окрестные естественные растительные сообщества по многим показателям могут быть отнесены к культурным. Без этих деревень окрестные леса быстро захламляются, несмотря на усилия лесохозяйственных органов. Исчезают поляны с травами. Пашни могут за пять—десять лет зарости березняком. Кроме того, и вековые, и годичные капризы природы в таких мелких хозяйствах могут быстрее корректироваться путем использования особенностей рельефа. Посадки и на суходолах, и в ложбинах издревле позволяли получать урожаи или в обоих местообитаниях, или в каком-либо одном, но в избытке. Подобный способ давал эффект и в лесной зоне, и в засушливых степях Прикаспия. Уральские казаки обычно закладывали бахчи и на бугристой равнине, и в ериках. В случае дождливого лета в ериках семена пропадали, но хорошо удавались бахчи по повышениям. В сухие же годы только в ериках был урожай. Многовековой опыт общения с природой подсказывает, что, только живя с ней по единым законам, чувствуя превратности погоды, «настроение» окрестных птиц и зверей, «беды» ягодных и грибных «угодий», можно удачно хозяйствовать на культурных пашнях, заботливо собирать и сохранять урожай.
Особое место отводится сегодня расширению местной инициативы, применению конкретного опыта народных умельцев. Многое из старого опыта уже забылось. Забываются местные рассказы о былых урожаях и недородах, связанных с определенными приемами агротехники. Когда-то многие русские сказки начинались так: «А было это в стародавние времена, когда царствовал на земле Царь-Горох с Царицею-Чечевицею». Но теперь почему-то горох стал редкостью, а о чечевице многие даже совсем не знают. А ведь гороховые кисели, супы, каши, чечевичная похлебка были теми продуктами питания, которые позвЬ-ляли людям выживать в условиях скудного крестьянского хозяйства прошлого. Мало кто помнит о черных русских бобах, которые в любых погодных условиях дают хорошие урожаи, обладают полезными свойствами улучшать плодородие почвы.
Грандиозный план подъема сельского хозяйства Нечерноземья в сочетании с обильными урожаями, получаемыми при благоприятных условиях на степных площадях, позволит в будущем получать гарантированные урожаи безотносительно к вековым колебаниям климата.
Создание крупных агропромышленных комплексов, в которых возможно применение всех достижений научно-технической революции, должно сочетаться с укреплением мелких сельских хозяйств, где возможно максимальное использование местных природных условий без нарушения природной среды.
Каждый день, отправляясь на работу или учебу, мы торопливо идем по земле, по которой до нас проходили сотни поколений наших предшественников и будут проходить потомки.
Оглянувшись вокруг себя, мы увидим пашни, луга, реки, а возможно, и каменные строения, радовавшие взор человека все наше тысячелетие. На пути нам обязательно встретятся парки, леса, дома, созданные нашими предками. И пусть природа и после нас останется такой же прекрасной, какой досталась она нам от наших предков, а мы сегодня сами приумножим ее красоту достижениями научно-технической революции.
Люди различных этнических групп, с глубокой древности населявшие Восточную Европу, несмотря на различия в хозяйственном укладе, образе жизни, верованиях, чувствовали динамику окружающей природы и довольно полно ее использовали, не нарушая гармонии окружающей среды.
Современный человек не может не мыслить общеземными и даже космическими критериями. В этом его сила и преимущество перед людьми прошлого. Однако замкнутость наших предков в узком мирке деревни, хутора, поля, рощи давала им возможность углубленного изучения этого маленького уголка Земли и накопления знаний об его изменениях и выгодном использовании многими-многими поколениями. Мы лишены этого преимущества—наши стационарные наблюдения за природой в лучшем случае исчисляются десятилетиями. А опыт старожилов нам, вооруженным достижениями научно-технической революции, порой представляется примитивным. Нам, например, кажется варварским случайно дошедшее до XVII в. подсечное хозяйство с его периодическим выжиганием лесов. Однако этот способ хозяйствования позволял много столетий, не нарушая природного равновесия, практически в одном месте иметь и плодородную пашню, и дрова, и место для выпаса скота, для сбора грибов, и источник минеральных удобрений, дегтя, щелока для стирки, правда, при условии разумного чередования выжигаемых участков.
Культ деревьев и заповедование целых рощ имели целью прежде всего охрану основных объектов природы.
Вероятно, одной из полезнейших задач краеведения было бы восстановление бывших участков культовых рощ или их былых контуров. Поэтому каждое сообщение о былых культовых деревьях или рощах, старых парках, знаменитых садах прошлого очень интересно. И было бы очень полезно, если бы наряду с охраной архитектурных памятников старины, широко ведущейся в нашей стране, под защиту брались бы и окружающие их территории, в которых бы по возможности восстанавливался природный облик. Движение по выявлении) подобных мест уже дало возможность найти сотни интереснейших объектов. Но охрана не должна выражаться в сооружении заборов и стендов с угрожающими надписями. Все эти места люди должны по-хозяйски использовать. Надо знать их историю, со школьной скамьи приучаться любить природу родных мест, которая возникает из знания конкретной истории каждой рощи, деревни, пруда. И тогда вряд ли у кого-нибудь возникнет желание портить и ломать то, что создавалось еще прадедами и помогало жить многим поколениям предков. Вероятно, заслуживают внимания и участки, не подверженные эрозии и дающие из года в год хорошие урожаи, или прекрасно возобновляющиеся естественным путем лесные массивы. В Восточной Европе, например, нет таких мест, где бы люди не жили уже тысячелетие. Кажущаяся «дикость» некоторых мест в- прошлом создавалась искусственно в военных целях, для сохранения охотничьих угодий, мест бортничества. Пашни, рыбные угодья, ягодники испокон веков широко использовались, и каждый уголок, где люди веками могли получать дары природы без перегрузок и нарушения равновесия в природе, заслуживает особого внимания.
Любые колебания увлажненности проще переносятся в пересеченной местности. И бытует в легендах многих народов история о потопе и людях, спасающихся на высокой горной вершине… Но это крайности. А хотелось бы сравнить довольно обычные для Русской равнины участки слегка всхолмленной местности с водотоками, углубленными всего на 5—20 м. Такие места расположены, например, к югу от Москвы — по Пахре, Северке и десяткам других некрупных рек. Увеличение увлажненности вызывало увеличение водности рек, смену доминантов в лесах. Массивы лесов здесь имеют фрагменты дубрав и ельников, хотя всюду преобладают березняки, но никаких нарушений равновесия из-за этого не было.
Поэтому подобные места активно использовались все тысячелетие. Каждая деревня, каждый погост, каждый починок передавались из поколения в поколение московскими князьями или дарились во владение ближайшим помощникам. Поля здесь по-прежнему плодородны. Леса, радующие грибников, расположены преимущественно по неудобям. В таких местах надо с большой осторожностью подходить к любым преобразованиям природы с применением нашей мощной техники. Естественность природы здесь лишь кажущаяся. Каждая рощица на учете у человека многие столетия. И то, что эти земли не достались нам изрезанными оврагами, со смытыми почвами,— большая заслуга местных жителей, которые, возможно, сами об этом и не задумываются за суетой повседневных дел.
Сравним две деревни, находящиеся в 50 км к юго-востоку от Москвы и разделенные р. Северкой шириной не более 6—8 м.
Окрестные леса, луга, пашни, деревянные избы вдоль старых улиц здесь одинаковы. Но Авдотьино широко известно благодаря выдающемуся русскому просветителю Николаю Ивановичу Новикову. Еще в XVIII в. он построил кирпичные избы (назвав их «домами связи»), предназначенные для нескольких крестьянских семей, желая развить среди крестьян своеобразную кооперацию. И сегодня эти дома еще служат людям: они побелены, крыты шифером; современные веранды, окружающие дома в соответствии со вкусом хозяев, очень украшают двухсотлетние строения. И при этом деревня—не безжизненный музей под открытым небом, а полный жизни памятник трудам Новикова и крестьянам, сохранившим деревню с садами, огородами, обилием • домашней птицы. А рядом, в Большом Алексеевском, возведены многоэтажные дома, окруженные обширными пустырями. Конечно, в отдельной современной квартире жить удобнее, но иметь подсобное хозяйство невозможно. И такая деревня теряет свое основное преимущество — близость к земле, не приобретая при этом полностью и городских удобств. Природа же в подобных случаях теряет свою биомассу, начиная с отсутствия приусадебных садов, цветников, огородов, птиц, домашнего скота и кончая оскудением почвы без естественного поступления удобрений от всей этой живности.
Разговор об Авдотьине начат еще и для того, чтобы снова обратить внимание на важность бережного отношения к памятникам архитектуры при сохранении того природного фона, который типичен для них. «Не красна изба углами, а красна пирогами»,—гласит -известная всем поговорка. И когда мы хотим сохранить интересный дом, парк или лес для того, чтобы показать его в первозданном виде, то часто не добиваемся этого, так как, отрывая этот объект от окружающей среды и лишая его жизненных функций, мы получаем искусственную копию вместо подлинного экспоната. Авдоть-ино в этом отношении является примером удачного сочетания охраны и историко-архитектурных памятников и природы без изъятия этой деревни из хозяйственной деятельности. Подобных сочетаний заповедности и хозяйственной деятельности людей немало в нашей стране, они, в частности, типичны для Прибалтийских республик.
Ни в Авдотьине, ни в Алексеевском, и даже ни в десятках других деревень Подольско-Коломенского, или Северского, ополья колебания увлажненности не оказывали значительного влияния на хозяйственную деятельность. Иначе проявлялись эти изменения в понижениях без четко выраженной речной сети. В пределах этого же физико-географического района— Москворецко-Окской моренно-эрозионной равнины, в 100 км на юго-восток от Москвы, есть деревня Вихор-на. Расположена она на невысоком пологосклонном поднятии, возвышающемся среди так называемого Змеиного болота. Ручьи и небольшие речушки имеют сток из этого болота в Каширку, Лопасню, Оку. Деревня эта, как и места по Северке, упоминается <в грамотах московских князей. Серпуховские князья передавали Вихорну своим потомкам вместе с окрестными деревнями. Через два века в писцовых книгах Вихорна упоминается вместе с окрестными опустевшими деревнями. А сейчас среди заболоченных лесов и лугов невозможно найти следов этих деревень. Остались только сама Вихорна на возвышении и остатки многочисленных обвалованных дорог, заросших старыми липами, местами исчезающими среди болот.
История каждого участка земли в Москве полна событиями, связанными как с деятельностью людей, так и с развитием самой природы. Давайте же углубимся в многовековую историю довольно типичного склона речной долины с низменным, луговым левым берегом и высоким крутым правым, рельеф которого осложнен деятельностью древних и современных оползней. Это склон Москвы-реки, живописный вид которого хорошо знаком каждому, кто побывал в Лужниках или проезжал здесь по метромосту.
Люди с глубокой древности заселяли ровную поверхность над крутым склоном. Однажды мощный оползень сместил вниз по склону и завалил одно из таких поселений, и теперь мы никогда не выясним, как пережили люди тех далеких времен эту катастрофу. Оползни случались и потом. Но людей привлекали к этому склону многочисленные родники с чистой водой, рыбная ловля, чередование лесных зарослей по склонам с ровными участками, пригодными для строительства жилья, садов, огородов. Село Воробьеве -кое славилось уже во времена молодого Ивана Грозного, который любил сюда выезжать. Высокую культуру земледелия донесли жители этого села до нынешнего века. На предвоенной (до Великой Отечественной войны) сельскохозяйственной выставке здешние сорта дынь заслужили самую высокую оценку.
Примечательны многочисленные родники, выходящие у подножия основного склона. Вмещающей породой для горизонта этих вод являются белые мелкозернистые (аптские) пески, и воды эти очень чистые, приятные на вкус, многие века пользующиеся заслуженной славой. Когда-то водами этих родников заполняли деревянные бочки и торжественно везли их на лошадях в Кремль, так как великие князья пили только эту воду.
Царь Алексей Михайлович решил организовать «центр» по переводу литературы с греческого на русский язык. Для этого на тихом берегу Москвы-реки боярином Федором Ртищевым был открыт в 1648 году Андреевский монастырь. Но уже при Петре I здесь был создан приют для подкидышей. Потом сделали приют для обедневших купцов. Москвичи давно окрестили это место Андреевской богадельней. И без ее силуэта трудно теперь представить этот участок склона.
В послепетровские времена склон ниже богадельни стал застраиваться дворцами новой знати. Но богатство их было скоротечным, а парки и величественные здания, меняя владельцев, существуют и поныне. Широколиственные леса из дуба, клена, липы восстанавливают свои позиции по склонам, где прекращен выпас скота. От знаменитого «Нескучного сада» не осталось экзотических пришельцев еще в начале нашего века. Примечательно быстрое распространение недотроги мелкоцветной (Impatiens parviflora D. С.), занесенной в Москву всего столетие назад. А сейчас это самое распространенное растение на всем склоне. Стоит отметить появление пролесника (Mercurialis perennis L), типичного для широколиственных лесов.
В прошлом веке, а особенно широко в наше время используется этот участок Москвы-реки как зона отдыха. Старые москвичи, наверное, еще помнят названия «Ноева дача» или «Мамонова дача» применительно ко дворцу елизаветинских времен, в котором размещается сейчас Институт физической химии.
Первое название легко объяснимо, так как последним хозяином дома был богатый купец Ноев, известный москвичам благодаря выращиванию и продаже цветов. А вот второе название — более старое и связано с трагической судьбой Дмитриева-Мамонова. Он был одним из богатейших людей начала XIX века. В войну 1812 года он на свои средства снарядил целый полк и воевал с французами во главе его. В 20-х годах он был одним из организаторов и главным финансистом тайного общества, предшествовавшего союзам декабристов. Заговор был раскрыт. Дмитриев-Мамонов был объявлен сумасшедшим и лишен права распоряжаться своими богатствами. Ему не было еще тридцати лет, когда он был помещен в особняк, приветливо возвышающийся башенками среди деревьев. Около сорока лет, до самой смерти, он находился в полнейшей изоляции, не общаясь ни с одним человеком, находя в положенньге часы вкусную пищу, имея возможность постоянно видеть Москву из своей роскошной тюрьмы. И поэтому название «Мамонова дача» произносилось и во времена моего детства с какой-то мрачной таинственностью, и я уже много лет спустя узнала причину этого.
После победы 1812 года, до сооружения главного памятника победителям, который хотели вначале построить на Воробьевских горах, но потом из-за неустойчивости склона отложили это намерение, здесь была построена лишь скромная церковь Святой Троицы. Примечательна она тем, что строители очень удачно ее поставили и соорудили прочный фундамент, выбрав среди оползневого склона самый спокойный участок.
С конца прошлого века, судя по картине К. А. Саврасова, вид участка склона в этом месте почти не изменился.
Красота пейзажа и хорошее качество воды были использованы купцом Крынкиным. Немного поодаль от церкви, выше по течению, им была построена «Чайная», где подавали самовары на отдельные столики.
Ниже этого места, на ровной поверхности древней оползневой ступени, в 1930-х годах хотели сделать стадион. Зрителей же предполагалось разместить на скамьях по склону. Но этому решительно воспротивились геологи. Они считали, что страсти болельщиков могут быть такими бурными, что разбудят «заснувший» оползень… И тогда не рискнули спорить с природой. Современное строительство мало изменило природу склона.
Сорружение Смотровой площадки, трамплинов, дорожек, прекрасной набережной с великолепно оборудованными пляжами придало старым лесам по склонам парковый облик. Сейчас уж редко кто помнит крутые песчаные откосы над пляжем, подъем на которые в лоб казался ребятишкам равносильным восхождению на горные вершины. Сегодня ровный зеленый откос на этом месте ничем не напоминает бывший дикий обрыв. Искусственные откосы так хорошо вписываются в пейзаж, что скоро никто не будет помнить, что сооружены они нашими современниками одновременно с метромостом. Тысячи москвичей отдыхают на Ленинских горах жаркими летними днями, почти все гости столицы приезжают любоваться Москвой со Смотровой площадки. Склон как зона рекреации используется сполна. Хотя если уж говорить о вовлечении в дело всех природных ресурсов, то здесь есть возможность шире использовать родниковые воды, а если бы еще организовать чайную с самоварами, то от желающих полюбоваться Москвой за чашкой чая не было бы отбоя…
Вот каким разнообразным может быть использование склона реки всего в два километра длиною.
Есть у нас сотни деревень, история которых исчисляется многими столетиями. Краеведов повсеместно ждут интересные открытия. После Великой Октябрьской социалистической революции краеведение получило широкое развитие. Неоднократно созывались всесоюзные съезд ь! по вопросам краеведения. Многие печатные труды тех лет и сейчас являются непревзойденными по глубине. Работа краеведов могла бы помочь лесоводам. Каждому вступающему в лес было бы интересно прочитать на плакате, кем и когда был создан этот лес. И сразу же станет заметным тот гигантский труд по лесоразведению, который проделан нашими современниками.
Применительно к лесоразведению и лесоводству выявленные вековые колебания динамики лесных насаждений нуждаются на современном этапе в каких-то новых формах хозяйственного внедрения.
На проходившей в Москве на ВДНХ в ноябре 1979 г. школе передового опыта по лесоустройству в горных условиях отчетливо прозвучала необходимость учета динамики стихийно-разрушительных процессов. при лесохозяйственных мероприятиях в горах. Заслуживают особого внимания предложения по переходу к выделению лесоустроительных наделов по определенным бассейнам, а не строго по квадратам, как это повсеместно практикуется сейчас. При оценке лесов в определенных бассейнах легче учитывать сход лавин, селей, паводков в связи с колебаниями увлажненности. Ведь известно, что когда происходит усиление лавинной деятельности и лавинами выбивается лес, записанный в ведомостях и планах как лес, то оставлять это место беслесным нельзя. Приходится ежегодно засаживать этот участок после очередного схода лавины. Перевести же его из леса в луг очень трудно, так как аккуратные квадраты лесов делят план безотносительно к лавинам, селям, оползням.
Важный аспект применения сведений об изменениях природной среды встал особенно остро в связи с принятой в мае 1982 г. на Пленуме ЦК КПСС Продовольственной программой до 1990 г. и мерами по ее реализации.
Подъем земель Нечерноземья, безусловно, является актуальным мероприятием по созданию гарантированных урожаев при условии повышения температур и снижения увлажненности.
Продовольственная программа предусматривает создание крупных агропромышленных комплексов, с помощью которых можно быстрее всего обеспечить трудящихся продовольствием. Но крупные фермы и комбинаты могут создаваться вблизи дорог. Огромное же количество сельских населенных пунктов находится в отдалении от них. Многие столетия на огромных пространствах нашей страны сообщение осуществлялось по рекам. Зимой открывался санный путь, благодаря которому тысячи селений вывозили свою продукцию на обмен. Сегодня—время автострад, железных дорог, воздушных путей сообщения, и положение резко изменилось. Но все эти пути сообщения рациональны для крупных населенных пунктов. А для полного использования природных возможностей без нарушения гармонии с окружающей средой необходимы малые и средние поселения.
Но при оценке природных богатств одних цифр мало. Какими цифрами, например, оценить красивый пейзаж, свежий воздух, ромашковый луг? Сейчас жители тысяч мелких сельских поселений либо переселяются на центральную колхозную или совхозную усадьбу, либо ежедневно ходят на работу пешком по лесным тропам. А пока будет найден путь решения судьбы мелких селений, они пустеют, хотя многие из них могли бы похвастаться многовековой историей. Вокруг Москвы, например, существуют и поныне десятки деревень, отмеченных в грамотах первых московских великих князей, т. е. с XIV в. Поля вокруг таких деревень невелики—около 10 га. Люди испокон веков занимались наряду с сельским хозяйством различными промыслами, что типично для деревень всего Нечерноземья. Если подсчитать объем продукции с полей таких деревень, то каждому станет ясно, что дешевле получить хлеб с огромных степных полей, да и любая продукция таких деревень себя не окупает. Но как учесть те продовольственные резервы, которыми дарит окружающая природа именно такие мелкие поселения,— огороды, рыба в прудах, лесные поляны с травами, веники, дрова, грибы, возможности для пчеловодства, садоводство, сбор ягод и орехов в лесах? Сейчас небольшие поля таких деревень перепахиваются мощными тракторами за один-два дня, но, добираясь от деревни к деревне, эти тракторы не только затрачивают горючее, но и разрушают дороги. Может быть, стоит усилить автономность таких селений, создав свой небольшой машинный парк из небольших машин, свои пекарни, школы. Если же идти только по пути укрупнения таких деревень, то окружающая природная среда не выдержит перегрузок, и можно потерять то малое, что она веками давала людям.
Все это не ново. Но хотелось бы еще раз напомнить, что большинство старых деревень расположено на возвышенных местах, имеют родниковую воду, окружены пашнями с веками удобрявшимися и хорошо окультуренными землями, на мелких речушках созданы пруды, а в целом эти мелкие селения так прочно слились с окружающей природой, что даже окрестные естественные растительные сообщества по многим показателям могут быть отнесены к культурным. Без этих деревень окрестные леса быстро захламляются, несмотря на усилия лесохозяйственных органов. Исчезают поляны с травами. Пашни могут за пять—десять лет зарости березняком. Кроме того, и вековые, и годичные капризы природы в таких мелких хозяйствах могут быстрее корректироваться путем использования особенностей рельефа. Посадки и на суходолах, и в ложбинах издревле позволяли получать урожаи или в обоих местообитаниях, или в каком-либо одном, но в избытке. Подобный способ давал эффект и в лесной зоне, и в засушливых степях Прикаспия. Уральские казаки обычно закладывали бахчи и на бугристой равнине, и в ериках. В случае дождливого лета в ериках семена пропадали, но хорошо удавались бахчи по повышениям. В сухие же годы только в ериках был урожай. Многовековой опыт общения с природой подсказывает, что, только живя с ней по единым законам, чувствуя превратности погоды, «настроение» окрестных птиц и зверей, «беды» ягодных и грибных «угодий», можно удачно хозяйствовать на культурных пашнях, заботливо собирать и сохранять урожай.
Особое место отводится сегодня расширению местной инициативы, применению конкретного опыта народных умельцев. Многое из старого опыта уже забылось. Забываются местные рассказы о былых урожаях и недородах, связанных с определенными приемами агротехники. Когда-то многие русские сказки начинались так: «А было это в стародавние времена, когда царствовал на земле Царь-Горох с Царицею-Чечевицею». Но теперь почему-то горох стал редкостью, а о чечевице многие даже совсем не знают. А ведь гороховые кисели, супы, каши, чечевичная похлебка были теми продуктами питания, которые позвЬ-ляли людям выживать в условиях скудного крестьянского хозяйства прошлого. Мало кто помнит о черных русских бобах, которые в любых погодных условиях дают хорошие урожаи, обладают полезными свойствами улучшать плодородие почвы.
Грандиозный план подъема сельского хозяйства Нечерноземья в сочетании с обильными урожаями, получаемыми при благоприятных условиях на степных площадях, позволит в будущем получать гарантированные урожаи безотносительно к вековым колебаниям климата.
Создание крупных агропромышленных комплексов, в которых возможно применение всех достижений научно-технической революции, должно сочетаться с укреплением мелких сельских хозяйств, где возможно максимальное использование местных природных условий без нарушения природной среды.
Каждый день, отправляясь на работу или учебу, мы торопливо идем по земле, по которой до нас проходили сотни поколений наших предшественников и будут проходить потомки.
Оглянувшись вокруг себя, мы увидим пашни, луга, реки, а возможно, и каменные строения, радовавшие взор человека все наше тысячелетие. На пути нам обязательно встретятся парки, леса, дома, созданные нашими предками. И пусть природа и после нас останется такой же прекрасной, какой досталась она нам от наших предков, а мы сегодня сами приумножим ее красоту достижениями научно-технической революции.