Учимся понимать животных, насекомых и растения

С «долгожителями» растительного мира могут поспорить в информативной насыщенности самые недолговечные представители растительного мира (их прямая противоположность), а именно растения-пионеры. «Сорная трава растет быстро»,— любили повторять римляне.
И как раз эта их быстрота и дает возможность выявлять самые недавние нарушения грунтов. В народе травы-пионеры называют бурьянами, в научной литературе эта растительность именуется рудеральной, пионерной, вторичной, временной. В честь растений пионеров можно было бы даже сложить хвалебную песнь…
Они первыми поселяются и в заоблачных высокогорьях, и на холодных побережьях полярных морей, и, на полях нерадивых хозяев. Они поселяются, «не раздумывая», благоприятны или нет будут там условия жизни и что их ожидает в будущем. Они погибают, если окажется, что грунт не подходящ или температура для них губительна. А при благоприятных условиях они живут на этом месте всего несколько лет, потому что вслед за ними идут более сильные и «конкурентоспособные» растения, безжалостно вытесняющие их, первооткрывателей. Общая черта всех растений-пионеров— приспособленность к самым разнообразным условиям освещенности, увлажненности, температур грунтов, но в то же время эти растения не выдерживают тесноты, соседства других растений.

Самыми распространенными растениями-долгожителями высокогорий и приполярных широт являются накипные, или корковые, лишайники. Они так плотно прикреплены к субстрату, что воспринимаются как нечто с ним единое. Тысячи видов разнообразных лишайников, растущих повсеместно, придают то зеленую, то оранжевую, то бурую, то серую, то черную окраску и стенам древних замков, и стволам деревьев, и скалам, и статуям с острова Пасхи, и средневековым надгробьям, скрывая их истинный цвет.
Долговечность накипных лишайников сразу же наводит на мысль — нельзя ли по наиболее старым из них определять длительность неизменного положения пород, на которых они развиты. Так, геолог Л. В. Фирсов предлагал датировать глыбы по диаметрам пармелии центрифужной (Parmelia centrifuga (L) АСН). Шведский ботаник А. Сток по весу лишайников, развитых на
моренах, устанавливала возраст морен. Но только после серии работ австрийского ученого Бешеля датирование с помощью лишайников стало широко применяться во всем мире. Объясняется это прежде всего тем, что Р. Бешель предельно упростил метод. С помощью обыкновенной линейки производится замер диаметров слоевищ наиболее распространенного вида— ризокарпона географического (Rhizocarpon geographi-cum D. С.), и по средним величинам наибольших слоевищ судят о возрасте тех пород, на которых они разрослись. Р. Бешелем был предложен и термин «ли-хенометрия».
Сейчас во всем мире работы проводятся преимущественно с одним видом—ризокарпоном географическим, что сразу же снимает трудности флористического характера. Для точного видового определения лишайников нужны не только большие познания, но и наличие микроскопа, реактивов, без которых в полевых условиях исследования осуществить невозможно.

В наше время дендрохронологические исследования широко развиваются как у нас, так и за рубежом. Общепринятым считается, что дендрохронология — это систематическое изучение древесных колец с целью датирования событий прошлого и оценки климатических изменений.
На пнях свежеспиленных деревьев хорошо заметны годичные кольца. И многие, наверно, подсчитывали их, чтобы установить возраст дерева. Особенно интересно это делать на сосновых и еловых пахнущих смолой спилах с четкими слоями. Со школьной скамьи мы знаем, что весной и в начале лета откладывается светлое кольцо ранней, или весенней, древесины, а затем летом формируется более темный ,и прочный слой поздней. Ближе к центру дерева расположен слой ранней древесины, замыкает его поздняя. И так повторяется год за годом, десятилетие за десятилетием, пока дерево живет.
Люди издавна подметили, что от того, где дерево произрастает, зависят свойства годичных колец, прочность древесины и возможности ее использования. На влажных землях, например, быстро растет так называемая мяндовая сосна. Кольца на пнях у нее светло-желтые, широкие, но древесина мягкая, слабая. А вот у «кондовых», или «рудовых», сосен, произрастающих на сухих песчаных гривах, годичные слои тонкие, темные, едва различимые, но долговечность и прочность именно этих сосен издревле известна. Современный «чемпион» долгожительства—сосна из подобных местообитаний в Калифорнии.
Около пяти столетий назад Леонардо да Винчи отметил зависимость ширины годичных колец деревьев Средиземноморья от осадков. Более двух столетий назад Карл Линней проследил уменьшение ширины приростов в соответствии со снижением температур в северных краях.
Трудности, с которыми встречается каждый занимающийся подсчетом годичных колец, связаны прежде всего с тем, что ширина кольца определяется одновременно десятком причин. А вот какая из них ведущая — определить очень трудно. Даже применение компьютерной техники, оценивающей «вес» каждого природного фактора, не проясняет дела.
Можно выделить пять узловых моментов, своеобразных «уровней», с которыми имеют дело дендрохро-нологи: годичные кольца с особенностями клеточного строения; дерево в целом, состоящее из этих колец; сообщество деревьев, имеющих сходные изменения в приросте; характер местообитания этих деревьев и, наконец, зона, для которой типичны рассматриваемые местообитания. Недоучет специфики на одном из этих «уровней» может свести на нет кропотливый труд по измерению колец и их последующие сопоставления. Поясним же коротко главнейшие из встречающихся трудностей на каждом «уровне».
Сложности измерения каждого годичного кольца связаны с тем, что бывают годы, когда кольцо может совсем не сформироваться, а в другие годы могут отложиться сразу два слоя. Например, вблизи ледников на Центральном Кавказе, в ущелье Азау, в 1976 г. у осин и берез появились ложные полукольца в направлении к леднику. Это было связано с тем, что после теплого апреля из ущелья подули холодные ветры со снегом. Деревья прекратили вегетацию. А потом все началось заново. Не зная особенностей этого года, можно было бы посчитать каждый год за два. В засушливых условиях деревья прекращают расти в сухие месяцы, но после обильных осадков рост возобновляется.
Годичные кольца строго концентрической формы встречаются очень редко. Обычно кольцо с одной стороны шире, с другой — уже, что связано с ориентировкой дерева, характером кроны, наклоном ствола. Поэтому дендрохронологи измеряют кольца по двум диаметрам, а затем рассчитывают средние величины прироста.
Но информацию может дать и анализ асимметричной, так называемой креневой, древесины. Замеряя наклоны деревьев на оползневых склонах в парках Москвы и сопоставляя наклоны деревьев с шириной колец, удалось выявить, что деревья могут менять наклон под действием движения грунтов и ветров, а затем восстанавливают вертикальность. При этом ширина колец у наклонявшихся деревьев бывает асимметрична. Поскольку многие деревья затем приобретают первоначальное положение, то годичные кольца у них снова становятся концентрическими. Лесоводы называют такую крень «прожилковой».
Разнообразие в рисунке годичных колец и возможностей их использования для выявления былых лавин, селей, ледников в горах можно быстро усвоить. Там, где был уничтожен весь лес и растет одновозрастный подрост, простой подсчет колец укажет на год былого разрушения. Всего точнее дают сведения вертикальные

Никто лучше живых свидетелей не сможет поведать о прошлом. «Один очевидец больше стоит, чем десять только слышавших»,— говорили римляне. И поэтому интересно поискать среди растений- «современников» экземпляры, живущие дольше других. Среди каких же растений больше всего долгожителей? В сказках символом долговечия всегда служили могучие дубы. Каждый помнит прекрасные строки А. С. Пушкина:
Гляжу ль на дуб уединенный, Я мыслю: патриарх лесов Переживет мой век забвенный, Как пережил он век отцов.
И действительно, «дуб уединенный», к которому обращался поэт, и поныне растет в Тригорском, хотя в Великую Отечественную войну 1941 —1945 гг. его сильно поранило осколком снаряда. Многие наши деревья— дубы, сосны, кедры, лиственницы, жившие по 300— 400 лет, могли быть свидетелями царствования Ивана Грозного, и «смутных» времен, и славных побед русского оружия. Но деревья фиксируют не события истории, а каждый год своей жизни, древесная летопись которой посвящена всецело событиям, непосредственно влияющим на само дерево.

В сказочных образах растений, открывающих пути поисков непознанного, заключен многовековой опыт взаимоотношений человека с окружающей средой.
Первые записи-предположения о растениях-индикаторах можно встретить у «отца» ботаники— Теофраста, жившего в IV—III вв. до н. э. Уже определеннее высказывались римляне: «Горькую землю узнают по черной и выродившейся траве, холодную — по криво растущей, влажную—по некрасивой» (Катон Старший, III—II вв. до н. э.). «Земли же производить не всякие всякое могут. Ветлы растут по рекам, по болотам илистым — ольхи» (Вергилий Марон Публий, I в. до н. э.). Успешно пользовались растениями-указателями даже полководцы тех далеких времен. Вот что пишет Плутарх, живший в I—II вв. до н. э., об осаде римским полководцем Эмилием Павлом македонского царя Персея в 168 г. до н. з.: «Более всего римлян тяготила жажда: вода была лишь в немногих местах, скверная на вкус, да и та не текла, а скорее еле гочилась на самом берегу моря. Разглядывая вздымав-иуюся над их лагерем громаду Олимпа, густо заросшего лесом, и по зелени листвы определив, что в недрах горы бьют источники, а ручьи сбегают вниз, так и не шходя на поверхность, Эмилий приказал пробить у юдножия побольше отдушин и колодцев. Эти колодцы медленно наполнились чистой водой — сдавливаемая ;о всех сторон, она стремительно хлынула в образовав шиеся пустоты» . Напоив войско, Эмилий продолжил осаду и победил македонцев.

Когда-то в древности жила в людях вера в чудодейственную силу колдун-травы, которая только в Иванову ночь может раскрыть перед человеком самые заветные тайны природы. В теплой, напоенной цветочным благоуханием ночи накануне Ивана Купалы люди находили что-то особенное. Тысячелетиями в эту ночь зажигали костры язычники, а собиратели целебных растений более всего верили в силу трав, омытых ее росами.
Однажды такая же ночь в лесах Прикарпатья застигла нашу экспедицию, собиравшую полевые материалы по растениям-указателям грунтов и подземных вод.
Голубоватое мерцание далеких звезд, потоки близких огоньков светлячков в ночи заставили особенно остро ощутить единство Вселенной. Видимо, под воздействием сказочности окружающего мира разговор у костра зашел о растениях — указателях… кладов.